Фантастика 2025-47 - Дмитрий Ясный
— Где ты был, Ли?
— Госпожа заболела — я ходил за лекарствами. Купил — из кармана медленно извлекся небольшой сверток — немного. Больше не было. Еще есть мед. Простите меня, госпожа. Я должен был спросить вашего разрешения.
— Все хорошо, Ли. Я уже не больна. И спасибо тебе за заботу.
Обошел неподвижно стоящего японца, коснулся рукой дверной ручки и тут же, уловив за спиной начало движения резко повернулся, поймал глазами непроницаемый камень взгляда Ли:
— Почему я госпожа, Ли?
Молчит. Черты лица закаменели, скулы — обсидиан, плотно сжатые губы — тонкие лезвия бритвы. Когда уже не надеялся на ответ, Ли вдруг выдохнул, весь как-то обмяк, опустил голову:
— У моего народа есть старая легенда, госпожа…
— У твоего народа? Так ты не японец?
— Нет, госпожа. Ииэ, ватаси ва нихондзин дзя фримасэн. Я по матери айну. Госпожа, наши отцы говорили, что, когда сын народа айну встретит дух великого воина в теле девушки в далекой холодной стране…
— Остановись, Ли! Не нужно продолжать. Все легенды лишь старые сказки. Страшные, добрые, не важно. Сказки и все. А вот реальная жизнь… Знаешь, Ли, эта сучья реальная жизнь, она мать её, не сказка и ее не загнать в рамки преданий твоего народа. Поэтому не продолжай. Я не запрещаю тебе верить, но я не хочу, чтобы ты ослеп из-за своей веры.
— Хорошо, госпожа. Вы очень мудры, госпожа. Я все понял.
— Молодец, Ли. А сейчас пойдем пить чай с твоим медом. Здесь несколько прохладно, ты не находишь?
После чаепития мы открывали пещеру Али-Бабы или по-простому, срывали со стены обои и отдирали доски. Вернее, всем эти занимался Ли, а я лишь подсказывал, где именно ломать. Агафья сидела в углу и сортировала остатки своего имущества, что-то бурча себе под нос и бросая на меня неприязненные взгляды. Меня это мало задевало. На большее она не способна, а предать… Предать она не успеет. Не в том смысле, что мой самурайчик или я сам ее, хм, занулю, а в том, что у нас разные дороги. И после этой квартиры они расходятся. Но можно и кардинально решить вопрос.
Тайная нора убиенного супруга Леночки на самом деле была из двух комнат, но вход во вторую закрывал щит, обклеенный смешными обоями в цветочек и пузатый шкаф с тремя отделениями. Ли вырезал моим кинжалом прямоугольник в обоях и осторожно, по одной, принялся расшатывать доски, замирая после каждого излишне громкого скрипа. Вскоре мне это надоело и, отодвинув его в сторону, я просто вырвал расшатанные пласты пиленого дерева. Взвизгнули вытаскиваемые с силой гвозди, вспорхнуло к потолку облачко пыли. Я чихнул.
— Доброго здоровья, госпожа Леночка!
— И тебе не кашлять, Агафья Ивановна.
Язва этакая. Доязвится, баба, ох доязвится! Я же не ангел с крылышками, я хуже — я девочка с «люгером». Принял из рук Ли зажжённую лампу, шагнул в темноту, остановился посередине комнаты. Темно, окно на противоположной стороне комнаты заложено кирпичом. Подкрутил фитиль, давая больше света. Нет, это не Ленькина «захоронка», это что другое и других, серьезных людей. Очень серьезных, прям мороз по коже. Обстоятельных, основательных. На кого же ты работал, Леонид, под кем ты ходил? И почему так глупо закончил свою жизнь? Списали? Или сам «соскочил», наиболее дебильным способом? Этого я никогда, наверное, не узнаю, да и не очень хочу знать. Сейчас я хочу лишь одного — быть отсюда как можно подальше. Потому что такое не теряют, не забывают и у такого всегда есть хозяева. Или наследники хозяев. Во что ты меня втянула, Леночка, а?
Вошедший следом Ли не смог сдержать удивленного возгласа. И тебя проняло, мой сдержанный самурайчик? Что ж, неудивительно. Такое, кого угодно не оставит равнодушным.
Семь английских пулеметов господина Мадсена, с аккуратно укутанными в промасленные тряпки стволами и затворами. Не тех убожеств выпуска 1903–1905 года, а последняя модель с отъёмным магазином на тридцать патронов. Где-то четыреста выстрелов в минуту, эффективно бьет метров на восемьсот. С магазином общий вес килограмм двенадцать, перфорированный кожух на стволе, короткие сошки. Солидная вещь для взрослого и серьезного мужчины. Статусная, представительная. Как «Мондини» с турбореактивным пульсатором. Был у меня такой в той, первой жизни. Хм-м, ладно! Что тут еще? Ага, рядом лежат пистолеты-пулеметы SIG «Brevet Bergmann», модель 1920 года. Написано у них так на горловине магазина. Высокие стопки двурядных магазинов. Уже снаряженных. А это вот зря, сомневаюсь, что тут настолько «не убиваемая» пружина. Взял один сверху, выщелкнул патроны. Тридцать штук, а если мне не изменяет память, сюда входит пятьдесят. Умница снаряжал, беру свои слова обратно. Не много и немало и пружина магазина не просядет. Хорошая машинка, только с одним недостатком — одиночными не бьет, такова конструктивная особенность творчества швейцарских оружейников и герра Теодра. Маузеры в деревянных лакированных кобурах — куда уж без них! Без них и бой не бой, без этой пародии на нормальный пистолет. Хотя, стоп! Непростые тут маузеры, а так называемые «Боло», под девять миллиметров, с укороченным стволом. Если меня не обманывает мое файлохранилище, то именно такие маузеры заказали для себя в Германии ребята из ГПУ. Привлекательная ниточка, но бессмысленная — зачем им самим от себя прятать оружие? Или это спрятано именно от них? Кем? И зачем? Ли осторожно прикоснулся к моему плечу, обрывая мои размышления.
— Что, Ли?
— Вам это понравится, госпожа.
Да, это мне нравится. Господин «Кольт» ауто, сорок пятого калибра, как и все американское с ярко выраженным мачизмом и наплевательством на скромность в размерах. Хорошая вещь, будет, чем орехи колоть, когда патроны кончатся. Поэтому еще больше мне нравится другой пистолет, что незаметно притулился в углу. Иди сюда, малыш, дай посмотреть на тебя. Точнее, малышка. Испанская «Астра», модель четыреста, стальная строгая донна. Скромное всеядное существо, безразлично кушающее боеприпасы и от «Ларго» и от «Парабеллум» и «Браунинг-длинный» и экзотический «Глизенти». Лучший подарок для девушки — это не бриллианты, а вот такая неброская и не очень тяжелая игрушка с магазином на восемь патронов. Практичная. Простите меня мои верные рыцари «люгер» и «АТ», мы девушки, существа ветреные. Бросать мужчин в нашей природе. Хотя нет, «немца» я все-таки оставлю, привык. А пистолетик я, наверное, подарю Агафье. На память, с одним патроном в обойме. Сам и срасходую патрон. Зачем ей мучаться?
Так,
