Полукровка - Василий Горъ
— Или как… — твердо сказал я, покосился на картинку с внешней камеры, на которой куратор общался с «Ландышами», и объяснился: — К тому времени, как он ломанется к аппарели, в трюме будут тусоваться мужики, прибывшие забирать пленников. Светить свое личико перед всеми подряд я не хочу, поэтому пусть эти типы занимаются порученным делом, а ты подними Владимира Михайловича на первую палубу или в рубку…
Начальник шестого отдела беседовал с бойцами ОГСН порядка пяти минут, а дяденьки в гражданке, но с повадками опытных волчар развлекались в трюме — быстренько отправили «шоколадок» в медикаментозные сны, раздели, упаковали в навороченные морф-комбезы и морф-маски, натянули на новоявленных белых летнее шмотье и обувь, обрызгали спреями, создающими стойкий запах перегара, и деловито утащили в «самые обычные» семейные «Орионы». Само собой, не забыли и свои пожитки, так что на борту моей «Химеры» не осталось ни одного постороннего. Как вскоре выяснилось, временно: как только флаера с пленными поднялись с посадочных опор, развернулись на месте и полетели к выходу из ангара, Переверзев перестал терроризировать «Ландышей», взбежал по аппарели и вопросительно уставился в объектив потолочной камеры. А через несколько мгновений, увидев открывшуюся кабинку лифта, понимающе кивнул и принял приглашение.
Поднявшись на первую палубу, поздоровался, пожал мне руку и перешел к делу:
— Со временем у меня не ахти, поэтому буду краток. Этих… узнали?
Я утвердительно кивнул, и полковник хищно усмехнулся:
— Так вот, на последней ассамблее глав Союзов Племен старший толкнул речь, в которой высмеял особо осторожных коллег и заявил, что в течение месяца возьмет штурмом Императорский дворец, посадит на кол всех Ромодановских мужского пола, а женщин заберет в свой гарем и заставит рожать, как крольчих. Ну, а младший получил приказ подготовить спецгруппу для реализации планов по захвату дворца Его Императорского Величества, радостно принял под козырек и начал проявлять самые-разные инициативы. В общем, государь обиделся. Так что в ближайшие несколько дней эти мечтатели оценят всю прелесть зеркального исполнения желаний. Далее, я изучил видеоотчеты по вашим сегодняшним акциям и пребываю в раздрае: да, по уверениям моего аналитического искина, ни у патрульной группы ССНА, ни у военных транспортов ОЕ не было ни единого шанса вас засечь, да, уничтожение последних существенно упростило боевую задачу МДРК наших ВКС, что, в свою очередь, помогло выжить большей части экипажей, но… вы не должны были рисковать жизнями столь важных пленников.
— Был неправ… — покаянно вздохнул я и ляпнул: — Но не могу обещать, что такого больше не повторится: фронтовые сводки не радуют от слова «совсем», а с седьмого августа и по сегодняшнее «утро» я не взорвал ни одного вражеского корабля…
— Зато вытащили «Ландышей» из безвыходной ситуации и умудрились уйти из закрытой системы через зону перехода третьей категории… — усмехнулся он, вспомнил, что торопится, и посерьезнел: — Ближайшие несколько дней мне будет не до вас. Поэтому до девяти ноль-ноль среды по времени Новомосковска можете считать себя в увольнении. Вопросы? Пожелания? Просьбы?
— Есть просьба. Не самая стандартная… — ответил я, дождался разрешения излагать, и изложил: — Перед началом войны мой одноклассник и самый близкий друг улетел с отцом на Тверь. Отдыхать перед поступлением в вуз. Там они и застряли. И если через двое-трое суток вы планируете отправить меня все в тот же Африканский Союз, то я прошу разрешения вместо отдыха тут, на Белогорье, прыгнуть к Твери, забрать этих двух человек и доставить на Смоленск. Если что, готов оплатить топливо из своих средств.
Владимир Михайлович задумчиво потер переносицу и задал уточняющий вопрос:
— Как я понимаю, речь идет о Петре Игоревиче и Константине Петровиче Синицыных?
— Так точно!
— Они — гражданские. А режим секретности никто не отменял… — начал он, немного потомил меня неизвестностью и выдал готовое решение: — … поэтому мы поступим так: ориентировочно через час я пришлю сюда группу офицеров ВКС, которых вам надо будет доставить на Тверь, и моего порученца. Этот, последний, свяжется с Синициными от вашего имени, уговорит воспользоваться оказией, сообщит время и место подбора, встретит у аппарели, поселит в свободную каюту и так далее. Ну, а вам придется изображать призрак в том самом ключе, в котором вы «общались» с «Ландышами». Справитесь?
— Конечно!!! — радостно выдохнул я и задал напрашивавшийся вопрос: — А как ваш порученец вернется на Белогорье?
— Об этом можете не задумываться: вариантов, слава богу, предостаточно… — отмахнулся полковник, на миг поплыл взглядом, видимо, посмотрев на часы, и мрачно вздохнул:
— Так, меня начинает поджимать время. Поэтому… офицерам ВКС себя светить не надо; на своей «Химере» вы — царь и бог, а они, несмотря на очень высокие чины — всего-навсего пассажиры, и… огромнейшее вам спасибо за спасение «Ландышей» — таких групп у нас намного меньше, чем хотелось бы, поэтому ее потеря была бы серьезнейшим ударом по возможностям ведомства…
Глава 33
25–27 августа 2469 по ЕГК.
…За время ожидания «группы офицеров ВКС» и порученца Переверзева мы с Фениксом успели заказать и получить стратегический запас расходников для медкапсулы, полтора центнера пищевых рационов для высшего командного состава ССО и две сотни «лент» грузовых антигравов, пополнили боекомплект, заправились под завязочку и наслушались репортажей об отражении последнего нападения вражеской коалиции на Белогорье. Результаты нашей деятельности, конечно же, порадовали. А вот часть новостей оставила неприятное послевкусие — да, наши «проводили» амеров и евров до зоны перехода, да, по дороге сожгли какое-то количество вражеских кораблей, что называется, в одну калитку, но… это количество могло восхитить только дилетантов. Почему? Да потому, что две трети уничтоженных бортов были корветами, минными заградителями и тому подобной мелочью, а остальные — кораблями-заправщиками, грузовиками и т.д.! Говоря иными словами, наши почему-то не смогли развалить или, хотя бы, замедлить ни один крейсер, не говоря уже о линкорах!
В общем, к моменту прилета новенького «Авантюриста» и бронированного «Дредноута» я пребывал в легком раздражении, поэтому, услышав доклад ИИ, вывесил перед собой картинку с нужной внешней камеры и оглядел очередных «пассажиров».
Седовласый адмирал лет пятидесяти, выбравшийся из салона «броневика» самым первым, и выглядел, и ощущался воякой до мозга костей — держал спину, был спокоен, как удав, и фонил привычкой повелевать. Приблизительно такое же впечатление произвел и рослый каперанг
