Проклятые ночи - Анна Вейл
Он по несколько часов накладывал еду бездомным или просто бедным людям. Первые месяцы он надеялся и боялся встретить новых бывших гоблинов. Но или их больше не было, или они слишком хорошо притворялись. Тогда он забыл про поиски и стал просто смотреть в лица людей. Он вновь видел их истории. Чаще всего несчастливые. Одинокие. Покинутые. Брошенные. Он старался улыбнуться каждому, кому нужна была толика человеческой любви. Кому-то он кивал, с кем-то здоровался и обменивался парой фраз, чтобы не задерживать очередь.
Порой к нему присоединялась Лиза. Каждый раз она закатывала глаза, морщилась и огрызалась, словно её затащили туда силой. Первый раз она появилась после того, как поступила в театральный. Иван тогда уговорил отца дать ей попробовать уже в этом году. Он улыбался и говорил мягко и убедительно. Отец поддался. А Лиза визжала от восторга. Потому, наверное, и чувствовала себя обязанной.
Через год Иван вернулся в университет. Отличником он не стал, но сразу заявил в деканате, что собирается стать дипломатом. За такой настрой к нему прониклись уважением, его отправляли на стажировки и знакомили с нужными людьми, помогли пройти год по обмену, а после и устроиться на работу.
Сначала он был младшим специалистом посольства в такой маленькой африканской стране, что до этого даже и не знал о её существовании. Через несколько лет дорос до посла. Он много ездил, работал на всех континентах и встретился едва ли не с сотней мировых лидеров. Он знал, что коллеги за глаза называют его «слабаком». Но знал также, что жители стран, где он бывал, звали его «миротворцем». Он всегда мог найти компромисс, пойти на уступки или проявить силу воли так, чтобы закончить любой конфликт. После него войны прекращались, разрозненные народы объединялись, обиды забывались.
В личной жизни ему не везло. С его переездами трудно было строить отношения. После очередного расставания – мирного и по обоюдному согласию – он задавался вопросом: а что если в запале гнева Катарина всё-таки успела проклясть его? Ответа он не знал. Да даже и будь это так, что бы он мог сделать? Всё, что ему оставалось,– лишь ждать и надеяться. А ещё – спасать людей так, как он это мог: не мечом, а словом.
