Глубокий рейд. Новые - Борис Вячеславович Конофальский
Последнее совещание перед выходом, и Фарафонов собрал тех, кто будет в лодках. Тут же был его зам старшина Карпов. Командир отдавал последние указания:
— Белов, пойдёшь в первой лодке, с тобой четыре человека, потом идёт ваша, прапорщик, лодка, затем я и замыкающим будешь, Нефёдов, ты. Пойдёшь на новой лодке.
— Есть, — отзывается командир миномётного расчёта сержант Нефёдов.
«Вот и трофейная лодочка Димы Рыбака пришлась!».
— Дистанция тридцать метров, связь через СПВ, — тут лейтенант обращается к Саблину: — У нас с вами частоты чуть разные, нужно будет синхронизировать.
— Есть синхронизировать частоты, — откликается тот. Саблин оглядывает причал, а народу на причале прилично. Конечно, не все из здесь присутствующих людей будут участвовать в операции, но всё равно бойцов будет немало, и он прикидывает: «Четыре лодки… человек двадцать! Ну, может, чуть поменьше. Три пулемёта, миномёт, дроны…». И ему пока всё нравится. Тут, в болотах, подобный отряд, несомненно, являлся серьёзной силой.
— Белов, — продолжает лейтенант, — отсюда пойдём на Мачту, там места безлюдные, как раз то, что нам нужно, а нужно нам до рассвета пройти Хулимсунт, но при этом моторы не надрывать, обороты держать средние. Я не хочу, чтобы рёв стоял на всё болото. Даже в той каше, через которую мы пойдём, должно быть тихо, — сержант кивает головой: есть, понял. А Фарафонов обращается к старшине, который остаётся на базе за коменданта. — Андрей, будь на связи. Порубаев вернётся с патрулирования, сразу подготовь обе лодки и личный состав… На всякий случай — вдруг нам понадобится помощь, — чтобы у тебя всё было готово. И если что, сразу радируй в Белоярский, проси помощи.
— Принято, — откликается старшина. А лейтенант, пожав ему руку, командует:
— Всё, по лодкам, товарищи.
Но прежде чем Саблин повернулся, чтобы пойти к своему плавсредству, Фарафонов похлопал его по краге своей перчаткой: подождите. Тот остановился. И тогда лейтенант, открыв забрало шлема и отключив микрофон, чтобы никто из подчинённых не слышал, сказал Акиму:
— Прапорщик, я взял мин из НЗ, четыре ящика осколочных и один ящик иприта; если нам придётся их использовать… вы мне их за свой счёт приобретёте.
— Конечно, — ответил Саблин и сразу подумал о цене этого полезного боеприпаса. «Скорее всего, денег-то хороших мины стоят. Если здесь один патрон для пулемёта восемь копеек… то на мины всерьёз придётся раскошелиться. Ладно… И Бог с ним, лишь бы найти этого Глаза. А там пусть хоть все пять ящиков расстреляет по нему». И он добавляет: — Я потом вам и топливо оплачу.
— Договорились, — удовлетворённо произнёс лейтенант и захлопнул забрало своего шлема.
Как только заработали моторы, как только Кульков оттолкнул лодку ногой от причала, так сразу улеглось его волнение.
«Всё, поехали. С Богом».
Теперь идти по болоту было легче: ни курс держать не нужно, ни протоки без тины искать. Денис просто шёл по следу лодки сержанта Белова. Да и след этот пока был не сильно нужен, солнце только начало своё долгое падение за горизонт почти у них по курсу, и широкую, с массивным мотором корму идущего впереди армейского судёнышка было прекрасно видно.
— Лодок в округе навалом, — сообщал Мирон, разглядывая монитор РЭБ-станции. — Девять моторов.
— То рыбари, наверное, — предполагал Кульков.
— Может, и рыбаки, — соглашался радист.
Казаки так привыкли, что в их разговоры по СПВ никто не вмешивается, что немного растерялись, когда услышали голос Фарафонова:
— Это наши люди со Светлого, вышли проверять донки на ерша и на падалицу, как раз их к вечеру проверяют.
Хотя теряться было глупо, ведь сами только что синхронизировали частоты с армейцами. И теперь казаки молчат, удивляются. Мало того, что им непонятно, зачем людям ловить нелепого, почти ни на что не годного ерша… так тут ещё и падалица какая-то есть. О ней они у себя за Мысом даже и не слыхали.
— А дроны? — спрашивает тогда Саблин.
— Нет, дронов ни одного.
— Для дронов ещё рано, — опять вмешивается в разговор лейтенант и после добавляет: — А вот через три часа, товарищ урядник, будет нужно всё ваше внимание и вся мощность вашей аппаратуры, так что вы бы пока отдохнули.
— Есть отдохнуть, — откликается Мирон. Все понимают, что лейтенант так вежливо посоветовал всем соблюдать радиомолчание. Даже в режиме СПВ. Но фронтальные камеры урядника всё равно направлены на мониторы. Аким заглядывает ему через плечо и видит, что тот прочёсывает широты радиоэфира, фиксирует источники передач, и тут их не так уж и мало.
«Болтают люди».
И опять казаки удивляются: у них рыбаки уходят в болото без раций, а тут вон как, считай, в каждой лодке аппарат. Впрочем, это можно понять: места здесь неспокойные, рядом горы с десятками баз и блокпостов пришлых, со шныряющими по этим болотам бандами людоловов. Как переделанных, так и тварей в человеческом обличии вроде Глаза.
Так они и шли почти ровно на запад, пока совсем не стемнело; лодок сразу стало меньше, разговоров в эфире тоже. Вода была тяжёлой. Глубины малые… Ни длинных проток, ни тем более русел, ни плёсов… Тина, тина, сплошная тина, так что даже на средних оборотах двигались они не быстро, ещё и с большим расходом топлива. Но казаки понимали, что Фарафонов специально ведет их через эти места. Люди в здравом уме сюда, на юг от Хулимсунта, по доброй воле не полезут. И посему им почти никто на пути не встречался. Монотонное протискивание сквозь болотную растительность усыпляло. В лодках все молчали, и Аким ловил себя на мысли, что вот-вот заснёт.
Но ещё до того, как темнота накрыла бескрайние просторы болота, казаки увидели деревья из тех, что могут расти прямо из густой воды болота. Пока что это были одинокие стволы метров по десять или даже пятнадцать высотой; тёмные, они возвышались над рогозом, их небольшие кроны походили на кем-то развешанную клочковатую, какую-то неопрятную ветошь бурого, как и болотная вода,
