Кнут и пряник - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Мунджэ, до этого спокойно сидевший, сразу нахмурился.

– Но если он согласится…

– …то мы потеряем контроль… – Закончил за него отец. – А потеря контроля над таким человеком – это не просто ошибка. Это ослабление всего рода.

Он снова перевёл свой внимательный взгляд на Соён, и в этом взгляде не было тепла, только расчёт:

– Сегодня ты обедала с ним, гуляла в саду. Завтра к утру он должен хотя бы задуматься о браке с тобой.

Соён резко отвела глаза:

– Дедушка! Вы же знаете, кем он был для нас… Ещё недавно. Немой… Прислуга… Мы смеялись над ним.

– И теперь он смеётся над теми, кто его недооценивал. – Тут же довольно резко перебил её Ёнсан, не повышая голоса, но каждое слово резало, как нож. – Ты видела его силу. Ты слышала, что о нём говорят старшие мастера. И если он окажется только на стороне семьи Ло, то весь наш род окажется в положении… – он сделал паузу и чуть скривился, – …приживалы при их дворе.

Мунджэ нахмурился ещё больше, но промолчал. Ёнсан перевёл взгляд на него:

– И ты, как наследник, должен понимать, что иногда приходится жертвовать личным ради общего.

– Дедушка… – Начал было говорить Мунджэ, но тот остановил его жестом.

– Я не прошу вас предавать себя. – Он чуть смягчил тон, но в его глазах зажглось что-то хищное. – Я прошу использовать свой ум. Соён, ты умна. Ты способна показать ему ту сторону рода Хваджон, которую он ещё не видел. И ты сделаешь это не как девочка, которую заставили, а как женщина, выбирающая своё будущее и будущее всего рода.

При этих словах Соён сжала руки на коленях так, что у неё даже костяшки пальцев побелели. Она молчала, но в глазах уже мелькала искра – не покорности, а опасного, тихого упрямства

– Если вы оба не справитесь… – Ёнсан сделал долгую паузу, позволяя тишине упасть на их плечи, – …тогда завтра на переговорах я не смогу защитить вас от решений, которые примут другие.

С этими словами старик медленно встал, как бы завершая разговор, но его пристальный взгляд сейчас говорил ясно: я сказал всё, что хотел, и вы поняли, что будет, если подведёте.

Мунджэ и Соён остались сидеть в тишине, каждый погружённый в свои мысли – он, сжатый внутренним долгом, не смотря на свой практически юный возраст. Ведь ему только недавно исполнилось четырнадцать лет… И она, с раздирающим душу отвращением к роли, которую ей навязывают. Но сейчас они оба знали, что до утра им уже нужно начать действовать…

………….

Эта ночь в доме Ёнсана была не тёмной, а густой, почти вязкой – словно сами стены пропитались напряжением грядущего утра. Даже не смотря на столь позднее время, Соён всё ещё сидела у низкого стола в своей комнате, не притронувшись к пиале чая, уже давно остывшего. Лунный свет, просачиваясь сквозь прорезь ставен, рисовал на полу тонкие полосы, в которых тихо колыхалась пыль.

Она всё ещё слышала голос деда – спокойный, но с тем особым надломом, который оставлял во рту привкус железа. Его слова не были прямым приказом, но в них чувствовалась тяжесть долга, от которой невозможно уклониться.

"До утра ты должна сделать так, чтобы он хотя бы задумался…" – эта фраза застряла в её голове, как игла в ткани.

Соён невольно вспомнила этого Анд Рея таким, каким он был ещё пару лет назад. Молчаливым. С низко опущенной головой, словно боявшимся любого косого взгляда. В те времена её подруги, и даже служанки, шутили о нём, а она сама избегала даже поворачивать к нему своё лицо, чтобы не встречаться глазами. Но теперь всё было иначе. Этот "немой слуга" стал человеком, о котором шёпотом говорили в залах старейшин… Человеком, чьё имя могло укрепить или разрушить влияние целого рода… И сейчас именно ей предстояло стать частью этого союза. Не по любви… Не по собственному выбору… А именно по необходимости.

При этой мысли она резко сжала ладони, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.

"Значит, я – разменная монета. Но если это цена, чтобы сохранить силу семьи…?" – мысленно она пыталась убедить себя, но под этим внешним рассуждением горела тихая обида.

Вдруг, почти по-детски, она вспомнила, как в четырнадцать лет, в день праздника середины осени, её дед, смеясь, пообещал, что она никогда не будет вынуждена выйти за человека, которого не любит. Тогда это казалось истиной. Теперь – просто красивой ложью, потерявшей силу.

На низкой подставке лежало её парадное утреннее платье – лёгкий, но дорогой наряд из белого шёлка с тонкой вышивкой в виде танцующих журавлей. Она медленно встала и подошла к нему. Коснулась ткани… Она была холодная, как вода в горном ручье. Соён задумалась, в чём предстать перед Анд Реем. Или, как его ещё называли Андреем. Сейчас важнее было другое. Что ей выбрать? Привычную мягкость образа или, напротив, подчеркнуть достоинство, как подобает дочери уважаемого рода? Немного подумав, она всё же выбрала второе. Если утро станет ареной игры, то играть придётся до конца.

Потом она медленно и задумчиво распустила свои густые и длинные волосы, расчёсывая их медленными движениями, и в этот момент в её голове сложился первый план. Встреча должна быть случайной, но в ней – лёгкий налёт искренности. Не заискивание, не навязчивость – а будто бы между ними и правда можно было бы завязать разговор.

“Он, весьма неожиданно для мен, оказался достаточно умён. Он сразу почувствует фальшь. Значит, я должна быть такой, какой он меня запомнил… Но чуть теплее, чуть ближе.”

Соён достала маленький ларец с украшениями. Рука на секунду зависла над нефритовыми серьгами. Потом одёрнула её. Слишком роскошно. Она отложила их и выбрала тонкое серебро с крошечным каплевидным кристаллом. Не слишком заметно, но и не по-домашнему просто.

Чай на столе уже остыл окончательно. Она подняла пиалу и сделала глоток, морщась от горечи. В груди всё ещё перекатывался тугой ком тревоги. А вдруг он просто откажется? А вдруг, узнав о том, что вокруг него просто плетут интриги, развернётся и уйдёт, не дав ни малейшего шанса? Тогда не только дед, но и весь род будет смотреть на неё как на ту, кто провалила “простейшее” поручение.

Её пальцы невольно скользнули к узкой шкатулке, в которой лежали письма от младшего брата. Последнее из них содержало всего несколько строк, но в них был тот же холодный прагматизм, что и в словах деда:

"Смотри на него не как