Рысюхин и пятнадцать бочек джина - Котус
На фоне хлопот со стройкой все, или почти все, остальные дела и вопросы оказались решены, что называется, в рабочем порядке, порой в буквальном смысле слова — на ходу. Но были и неожиданные проблемы, в том числе те, что не имели простого и очевидного решения. Например, два бывших озерца, а потом болотца недалеко от торфозавода, который теперь уже мог претендовать на это название безо всяких уточнений и оговорок. Обошлось такое преображение, правда, почти во всю принесённую им прибыль, но на текущие расходы хватало, баланс сходился с маленьким, но плюсом, и этого сейчас, на этапе становления дела, было более, чем достаточно. Для нового предприятия в норме приносить одни убытки первые года три, на чём погорело и ещё погорит немало разного рода предпринимателей, которые не учитывают подобного в своих планах. Ну, и затраты не пропали впустую, производство растёт, сбыт тоже, благо, рынок даже в ближайших окрестностях требует в разы больше топлива, чем мы можем сделать. А ещё и в Могилёве спрос на «дырявые дрова» и торфяные брикеты медленно, но рос под влиянием бывших моих, а теперь Ириных соседей.
Так вот, о проблеме. Пусть она ещё только на подходе, но в конце прошлого года попортила немало крови. Эти две округлых ямы служили в начале источником сырья, потом пытались сделать пруды, но очищенное от ила дно не держало воду, потом там на склонах сушили добытый при строительстве дороги торф. В итоге сейчас в котловинах разрослись когда-то, казалось, не прижившиеся ивовые кусты, под которыми, как ни странно, стала даже и влага задерживаться. Ива давала сырьё для корзин, и всё бы хорошо, но в корнях кустарников и в траве развелось много мелкой живности, а после того — и охотящихся на неё змей. Пусть учёные и говорят, что самка гадюки за год мигрирует в среднем не более, чем на сто метров от изначального места обитания, а самец — на двести, в исключительных случаях — на четыреста, но откуда-то же их в прошлом году наползло⁈ Да, они могли и на месте размножится, в пользу чего свидетельствовало множество сравнительно мелких, до тридцати сантиметров в длину в распрямлённом виде, гадов. И пусть для взрослого человека в сапогах даже взрослые особи угрозы особой не представляли, при известной осторожности, но заготовка ивы была всегда даже не подростковой, а детской обязанностью! Дети от девяти до двенадцати, занятые на сборе сырья, были под угрозой: мало того, что прочной и высокой обуви у них, как правило, не было, а летом вообще предпочитали где только можно бегать босиком, так ещё и существовала угроза укусов в руки, и даже в лицо в момент, когда наклоняются к земле, чтобы срезать прут. Двоих прошлой осенью уже укусили, к счастью — старших детей и мелкие змейки, да и помощь им оказали быструю и своевременную, но тревожный звоночек уже прозвенел, и ждать набата не хотелось.
В конце сезона юные сборщики действовали бригадами: одни длинными палками шурудили в траве и кустах, другие высматривали угрозу с боков и сзади, третьи резали побеги. Понятное дело, что производительность при этом падала, а нервозность росла. И никаких гарантий от укусов самодеятельные меры дать не могли. Бросать промысел тоже не вариант, даже не рассматривая вопрос с точки зрения заработка селян и доступности дешёвой тары для брикетов, кто помешает размножившимся в ямах змеям расползтись по селу, угрожая здоровью и жизни сельчан прямо в их огородах и дворах? Отловленные по всем окрестным лесам и выпущенные в ямы ёжики тоже панацеей не были, если они и сократят поголовье змей до безопасного уровня, то точно не за один год. Тем более, учитывая масштаб проблемы: один из работников торфозавода, отправившийся со своим сыном для подстраховки, уверял, что за день видел двадцать восемь разных змей, шесть из которых убил и предъявил в качестве доказательства.
Подготовленные к выдаче старшим добытчикам четыре «противозмеиных» револьвера тоже проблему не решат, призванные служить, скорее, оружием психологическим, внушающим некоторое спокойствие. Не помню, я уже описывал этот «огрызок оружейной мысли» или нет? Суть в том, что это простейшей конструкции револьвер с барабаном на четыре патрона. По сути просто в квадратной болванке высверлили четыре каморы и срезали углы. Патрон — в несколько укороченной гильзе от охотничьего ружья, куда помещены самый слабый пистолетный макр и усиленный заряд мелкой дроби. Из-за короткого ствола на расстоянии три метра выстрел накрывает эллипс длиной сантиметров семьдесят и тридцать пять — сорок шириной. При этом дробинки несут достаточно энергии, чтобы травмировать мелкую живность, в том числе — гадюку, нанеся множественные, пусть и поверхностные по большей части, раны, плюс ударное действие. Однако из-за того, что мелкая дробь быстро теряет скорость под действием воздуха, на расстоянии пять-шесть метров от ствола она может разве что оставить синяк и, максимум, проткнуть кожу. На расстоянии восемь-десять метров не пробьёт даже лист писчей бумаги. В общем, нечто, похожее на оружие, способное без особой точности прицеливания отпугнуть или травмировать змею, или ту же собаку, на расстоянии метра три-четыре, при этом безопасное уже на вдвое большей дистанции, что можно без особых опасений выдать почти подростку. В надежде, что они всё же не начнут палить друг в друга, м-да.
Короче, ни ежи, ни выдаваемое на время работ почти настоящее оружие, ни патрулирование взрослых с палками проблему сиюминутно не решали. Возможно, через год-два это нашествие само по себе сойдёт на нет, а может, и нет. Вариантов было много, от «залить яму ядрёной отравой», как вариант — выжечь до золы и начать всё заново, до установки артефактных отпугивателей по периметру посёлка, включая огороды и промысловые угодья, но ни одного хорошего среди них не было. Ну, ни одного такого, что позволило бы на самом деле решить проблему, не породив две-три новых, и не стоило при этом дороже, чем выручка от тех корзин за двадцать лет вперёд. Когда более-менее здравые мысли кончились и пошли идеи вида «наловить десяток змееруков на Изнанке, привезти под стазисом и закинуть
