Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев
Но работа все же была не для слабонервных. Трупов разной степени раздавленности Истомин за эти дни навидался изрядно. И, хотя с подобным он сталкивался не в первый раз, легче от этого не становилось. Особенно врезал по нему случай, который он увидел в третьем по счету городе. Искандария был, наверное, самым маленьким из разрушенных городов. Его население не превышало пятидесяти тысяч человек, и по всему выходило, что справятся быстро. Тем более местных вояк там оказалось не меньше полка, и разбор завалов происходил быстро.
Истомин как раз выволок очередную бетонную плиту весом в пять с лишним тонн и посадил бот туда, где раньше была улица. Сейчас это место больше напоминало замусоренный пустырь, но здесь хотя бы не было риска кого-то раздавить. Сдвинул бронированный колпак пилотской кабины, выпрыгнул на землю.
– Ты чего? – удивленно спросил его один из спасателей, руководящий группой местных вояк, как раз извлекающих из вскрытого подвала слегка потрепанную, но относительно целую семейку – отца, мать, троих детей. Им повезло, отделались синяками и испугом. Правда, не сказать, чтоб легким.
– Пойду отолью, – раздраженно отмахнулся Истомин. – Пять часов уже в воздухе.
Собеседник понятливо кивнул. Действительно, не под себя же ходить, да и просто размяться нужно. Десантный бот, сделанный на основе военной машины, был прочен и надежен, однако условия работы в нем спартанские. За пять часов все тело уставало настолько, что напоминало пилоту деревянную колоду. Ничего, еще часа два – и в батареях кончится заряд. Придется возвращаться на корабль и, пока механики возятся с заменой источников энергии, у пилота будет не меньше часа, чтобы поспать.
Но до этого сладкого момента требовалось еще дожить. А потому, быстренько оправившись, Истомин сделал несколько упражнений, разминая уставшие мышцы, и почти бегом вернулся к боту. Здесь он обнаружил необычную картину – все спасатели, включая местных солдат, замерли, к чему-то прислушиваясь. Истомин удивленно покрутил головой:
– Что случилось?
Тот спасатель, который интересовался причиной его посадки, раздраженно дернул головой:
– Кто-то есть, а кто – понять не можем. Сканер показывает, что там, – он ткнул пальцем в сторону узкого, напоминающего кротовью нору, провала в земле, – лежит труп. Но кто-то стонет.
– Почудилось, небось.
– Если бы мне одному… Человек пять слышали.
– Массовый психоз от усталости, – хмыкнул Истомин, однако замер, вместе со всеми тщательно вслушиваясь. И, когда здравый смысл уже требовал сказать остальным, что они ошиблись, самый краешек восприятия что-то почувствовал. Будто бы плач, а может, и нет…
– Сейчас зацепим этот угол, дернем…
– Полагаешь, мы об этом уже не думали? – раздраженно дернул перечеркнутой застарелым шрамом щекой спасатель. – Тут что ни тронь – все сложится, как бумажное. Сейчас вызову антиграв.
Вызовет. И его даже привезут, когда тот освободится. То есть час или два спустя – переносных антигравов не так много, и ими как раз такие, готовые рухнуть участки и расчищают. Долго…
– Сейчас я гляну, – Истомин принялся стягивать пилотский комбинезон, предмет гардероба удобный и практичный, но довольно громоздкий. В нем в эту щель было точно не пролезть, а вот без него можно и попробовать. Высокий, но худощавый пилот вполне мог рассчитывать протиснуться в узкий лаз, в отличие от своего более ширококостного коллеги.
– Ты куда? Там же все на соплях! Толкнешь, и…
Вместо ответа Истомин мысленно послал его на нефритовый стержень, чтоб не каркал под руку, и аккуратно нырнул в подвал.
Здесь было тепло, влажно и отвратительно воняло. Идти пришлось согнувшись, и до цели Истомин добрался, набив несколько шишек, порвав рукав и распоров кожу на плече. Но, как выяснилось – не зря. Живого человека он все же нашел.
Мужчина и совсем маленькая девочка. Возможно, отец и дочь, а может, и нет. Главное, в пляшущих по стенам обрывках света из наплечного фонаря удалось почти сразу понять, что произошло. Когда стали рушиться стены, мужчина, оберегая ребенка, подставил под них единственное, что у него было – собственное тело. Как ни странно, этого хватило и, уже мертвым, он стал той соломинкой, что остановила движение камней. Девочка так и лежала в образовавшейся нише, слегка придавленная, но живая и даже без серьезных травм. Тело мертвеца экранировало ее от сканеров, и если бы она периодически не начинала слабо, в меру остатков сил, хныкать, ее бы нашли уже под конец, когда окончательно разбирали бы завалы. Тогда было бы уже поздно. А может, обломки бетона при разборе сдвинулись бы и растерли ее в лепешку.
Ребенку повезло. Истомин осторожно разгреб камни и смог вытащить ее на поверхность. Но потом вид человека, даже в смерти оберегающего дочь, не раз являлся к нему по ночам. Имперцы к местным традиционно относились свысока, но пилот не раз спрашивал себя: а сам бы он так смог? И не мог дать ответа.
Но все это были лишь эпизоды. А работа продолжалась, и через две недели спасательная операция подошла к концу. Обломки разгребли, пострадавших вытащили, медпомощь оказали и даже деньги получили – власти планеты уже не раз имели дело с имперским МЧС, а потому не пытались вилять. Ну а рядовые исполнители получили, наконец, возможность выспаться.
А куда деваться? Это офисному хомячку можно сказать: «Если вас огорчает наступление понедельника, работайте без выходных». Здесь же были те, кто на лишения, ненормированный рабочий день и перманентный аврал пошли сознательно. Однако когда работа закончена, трогать их не стоит, люди заслужили отдых. И потому, как только «Ирбис» покинул Басру, он сразу стал напоминать детский сад, в котором объявили тихий час. И только Истомину не повезло. Выспаться, конечно, пару часов дали, но потом сразу же пришлось ему приступать к выполнению своих обязанностей. Все же он был пилотом, и основная работа была здесь, на корабле.
Ну и черт с ним. В отличие от многих, вахты Истомина никогда не тяготили. Был он из той породы людей, которые в космосе видят не просто огромное пространство и не обычное место работы. Все же
