Кулачник 5. Финал - Валерий Александрович Гуров

Я опустился на колено. Судья тут же встал рядом и начал отсчёт.

— Один! Два! Три!..

Я глубоко вдохнул, пытаясь вернуть воздух в лёгкие. Вот почему, когда отсчитывают нокдаун сопернику, кажется, что время еле бежит, а когда тебе — кажется, что проносится галопом?

— Четыре! Пять! Шесть!..

Я поднял голову. Перед глазами всё ещё плыл туман, но ноги уже слушались. Опёрся рукой на настил и поднялся.

— Семь!.. Восемь!..

Я поднял руки, показал, что готов. Рефери вгляделся в мои глаза, проверил, держу ли я равновесие.

— Файт!

Феномен не дал ни секунды передышки. Он сразу пошёл вперёд. Его левая влетела в корпус, а правая пробила сбоку в челюсть. Я снова не видел удара — только ощутил хруст зубов и взрыв боли в голове.

— Один! Два! Три!.. — начал отсчёт рефери, и я даже не понял, что вновь оказался на полу.

Я дышал, широко раскрывая рот, втягивая воздух, как пылесос. Губы солоновато горчили от крови.

Я сжал кулаки, упёрся в настил и поднял голову. Настил подо мной ходил ходуном, как палуба корабля в шторм.

Вставай…

Я поднялся, поднял руки, показывая, что готов продолжать. Рефери подошёл ближе. Я услышал его голос.

— Активная защита, боец! — сказал он. — Защищайся или я сниму тебя с боя!

Я кивнул, но на самом деле видел перед собой только размытые очертания его лица.

Феномен стоял в своём углу, готовый снова рвануть в атаку. Я видел его как смазанное чёрное облако.

Я понимал, что если продолжу стоять и играть по правилам — меня сотрут в пыль. Глаза всё ещё горели, мир расплывался, удары я почти не видел. Надо было выжить, любой ценой дотянуть до конца раунда.

— Файт! — рявкнул рефери.

Я шагнул вперёд и сразу прижал Феномена в клинч. Его тело было жёстким, словно стена из мышц. Соперник рывком попытался сбросить меня, но я повис на нём. Рефери тут же подбежал, разнимая.

В этот момент я выплюнул капу на настил. Рефери раздвинул нас и остановил бой.

— Капу вставить! — скомандовал он.

Я сделал вид, что тяжело дышу, пока рефери поднял капу и сунул моему углу. Саня, прекрасно понимая, что происходит, начал её неспешно вымывать водой из бутылки.

— Быстрее, — напрягся рефери.

Козлов сунул мне капу обратно в рот. Выиграл секунд двадцать. Для меня это было целой вечностью.

Феномен злился, кричал что-то судье, требовал продолжения. Но рефери был непреклонен — пока капа не на месте, бой не начнётся.

Бой возобновился. Я снова двинулся по рингу. Я отступил к канатам, намеренно запутался в шаге, позволил себе «потерять равновесие» и упал…

Рефери снова встал между нами, развёл руками.

— По углам! — приказал он.

Ещё двадцать секунд.

Феномен был в бешенстве. Я видел его лишь как расплывчатую чёрную тень, но чувствовал злость каждой клеткой.

Мы снова сошлись. Он выбросил тяжёлый правый, я шагнул ему навстречу, повязал — и мы вместе рухнули на настил. Я сразу поднял руки, показывая, что это случайность. Рефери опять остановил бой.

— Встаём! — рявкнул он.

Я поднялся медленно, давая себе сделать ещё пару лишних вдохов.

Рефери подошёл ко мне вплотную, ткнул пальцем в грудь.

— Ещё раз — и минус балл! Понял? Ещё одно нарушение — и дисквалифицирую.

Я кивнул, даже не споря. Мне было всё равно на баллы. Сейчас важна была каждая секунда.

Безусловно, Феномен видел, что я почти слеп, но почти на протяжении всего раунда он так и не смог меня удосрочить. Потому решил выложиться по полной и в последние секунды раунда пошёл на меня серией. Кулаки мелькали тёмными вспышками. Первый удар задел плечо, второй прошёл вскользь по уху.

Я знал, что если поймаю чистый удар, всё закончится. Поэтому снова шагнул вперёд и прижался к нему.

Клинч.

Я повис на сопернике. Феномен рванулся, пытаясь освободиться, но я держал крепко, слыша сиплое дыхание Феномена.

— Стоп! — крикнул рефери.

Мы снова сошлись. Он рванул вперёд, а я поймал ещё два удара на блок и снова шагнул в клинч. Я повис на сопернике, и рефери опять развёл нас.

— Активнее! — рявкнул он.

Баллы меня сейчас не волновали. Я выиграл главное — время.

И в тот же миг прозвучал гонг.

Козлов сразу оказался рядом и схватил меня за руку. Ноги сами понесли меня к табурету, будто знали дорогу.

Всё внутри гудело. Я чувствовал, как тяжёлые удары, что я пропустил, отдаются эхом в голове. Голова звенела, виски пульсировали.

Но главное, что я выжил и не упал. Бой не остановили. И в этом, как ни странно, была победа.

— Ты как? — спросил младший Козлов.

— Ни рыба, ни мясо, — выдохнул я.

Он хотел что-то добавить, но рядом уже появилась Настя.

— Так, мальчики, хватит болтать, — отрезала она. — Я принесла раствор, и нам надо как можно скорее промыть Саше глаза.

Я поднял голову, моргнул. Всё ещё жгло, мир плыл.

— А можно ещё скорее, чем «как можно скорее»? — пробормотал я, пытаясь выдавить улыбку.

Настя тотчас принялась за работу. Я откинулся на спинку, стиснул кулаки и приготовился терпеть. Боль, усталость, гул в голове — всё это было неважно. Важно, что я выжил в крайнем раунде.

Настя уже достала ампулу с физраствором и вату. Она разорвала упаковку, намочила ватный диск и наклонилась ко мне.

— Потерпи, должно быть лучше…

Я сжал зубы и закрыл глаза. Когда холодная вата коснулась воспалённых век, меня пробрало до дрожи. Сначала стало ещё хуже — жжение усилилось, будто в глаз плеснули кислоты. Я дёрнулся, но Настя придержала меня за подбородок, не давая отшатнуться.

— Спокойно, — прошептала она. — Ещё чуть-чуть.

Я моргнул, и жидкость протекла внутрь. Боль была такой, что казалось, будто глаза наполняют битым стеклом. Но я заставил себя сидеть, дышать ровно, потому что хотел верить, что это поможет. Хотел верить, что зрение вернётся, и бой снова станет честным.

Такой грязный приём был давно известен. В истории бокса, кулачных боёв, смешанных единоборств — чего только не придумывали, чтобы получить преимущество. То перчатки натирали чем-то едким, то использовали лосьоны с капсаицином, то натирали лоб вазелином, чтобы у соперника скользили