Око за око - Дмитрий Ромов
Барон открыл ключом железную дверь и потянул её на себя. Он щёлкнул выключателем, вспыхнула тусклая лампа и я увидел бетонную лестницу, идущую вниз.
— Давай, иди, — подтолкнул меня барон. — Спускайся! Ну!
Парни с пистолетами подошли ближе и сделали недвусмысленные движения. Я перешагнул порог и обернулся…
— Вы идёте? — кивнул я. — Или я один? Если что, я бы съел чего-нибудь…
— Тебе что, не страшно? — прищурился Барон.
— Пусть боятся те, кто виноват, — пожал я плечами и начал спускаться по ступеням.
2. Болезненные последствия
Лицо барона, так же, как и лица его гвардейцев не выражали ничего, кроме холода и полного отсутствия эмоций. Только Князь, мельтешивший там же, позади всех, проявлял волнение и неуверенность.
Не успел я как следует вглядеться в эти физиономии, как дверь со скрипом затворилась и гулко лязгнула металлом о металл, закрывшись прямо перед моим носом. Свет, к счастью, не погас, но я остался на бетонной лестнице, ведущей вниз. Что за минотавр ждал меня в подземном лабиринте цыганского барона я не представлял и не догадывался.
Честно говоря, мне даже интересно не было. У меня уже давно прошёл и запал, и отходняк, и всё остальное. А теперь страшно болело плечо, которым я крушил двери во дворце олигарха Назарова. И нога болела. А ещё хотелось жрать и спать.
Я проверил сигнал на телефоне. Сигнала не было. Хотел было опуститься прямо здесь, на ступени лестницы, но подумал, что внизу может найтись что-нибудь более подходящее для сна. Так и оказалось. Помещение внизу было небольшим и пустым, если не считать несколько деревянных ящиков.
Ящики мне понравились, прямо не ящики, а сундуки. Я сразу улёгся на них и прикрыл глаза. Решил, немного отдохнуть, пока представилась возможность. Только веки мои сомкнулись, как темнота и невесомость мгновенно овладели мной, закрутили и бросили в пространственно-временные тоннели. В общем, только я закрыл глаза, сразу уснул и потерял связь и с настоящим, и с прошлым, и с будущим.
Проснулся я от боли в плече. Кто-то тряс меня и пытался разбудить.
— Тише-тише-тише, — пробормотал я, открывая глаза. — Аккуратнее.
— Ты чё охренел? — тряс меня Князь. — Просыпайся.
— Щас-щас… — помотал я головой. — Щас, Жан… Дай в себя прийти. Вода есть?
— Ты чё там, набухался что ли? Если дядька узнает, он тебя лично замочит.
— Во-первых, — вздохнул я, усаживаясь на ящиках, — я не пьющий, не курящий и не кумарящий. Во-вторых… А что у нас во-вторых. Бр-р-р… Что так холодно у вас… Что, кстати, в ящиках? Нормальные сундучки такие. Подаришь один? А, вспомнил, что у нас во-вторых. Два раза не умирать, Жан.
— Ты чё, смерти не боишься? Барону только не вздумай сказать.
— Смерти только вьетнамцы не боятся. Мне один старый кореец сказал. Почему, не спрашивай. Что там у вас, рассказывай.
Кажется, я пришёл в себя и готов был слушать Князя.
— Кипиш, что ещё? Триста тысяч не такие сумасшедшие бабки, но сам факт, что кто-то нас поимел, дяде покоя не даст. Никогда. От этого дня до конца времён. Поэтому, если ты как-то в том замешан, я тебе не завидую. Прощайся с жизнью.
— Да ну нахрен. Из-за трёх штук баксов жизни лишать? Жёсткий барон у вас. А сколько, кстати один жеребец стоит, можешь сказать?
— Крас, хорош прикалываться. Дяде Нико не вздумай сказать что-нибудь про коней, ты меня понял?
— Ладно, — хлопнул я себя по коленкам и поднялся с ящиков. — Жрать охота. Так что, идём или нет?
— Блин… Ты точно в этом деле не задействован? Скажи мне… Крас, блин…
— А ты что, позволишь мне свалить?
— Сука, — помотал он головой. — Там же люди барона наверху стоят. Хер от них уйдёшь.
— Да я не буду, Жан. Я вообще не при делах. Я думаю, знаешь у кого рыло в пуху?
— У Назара? — прищурился Князь.
— Нет, — покачал я головой. — Хотя он тот ещё мудила и с него станется. Но нет. Я думаю, это Мэт.
— Чё? — вытаращился Жан. — Да вы сговорились что ли? Подумай сам откуда он мог что-то знать?
— Погнали, переговорим с дядюшкой и по домам, а то меня ломает всего. Может, простудился, не знаю. Надо сожрать чего-нибудь. Можешь сообразить?
— Не, лучше эту тему не качай, — с сомнением произнёс Князь. — Дядька подумает, ты укуренный.
— Блин. Ну, погнали уже, чё ты сиськи мнёшь, Князь!
Он малость обалдел от моего желания как можно скорее угодить в пасть льву. А меня действительно накрыло, и я хотел как можно скорее покончить с этим делом. Температуры, наверное, не было, но болела голова и дрожь била. Лёгкая, но всё равно не кайфово. И тело болело.
Мы вышли из бункера, предназначение которого я не определил. Возможно, его построили когда-то, как погреб для продуктов. Там было не жарко, честно говоря. Но применять по назначению не стали. Возможно, использовали время от времени, как темницу.
Снаружи нас ждали семеро смелых. Вернее, шестеро тех самых, что провожали меня в это подземелье, но с Жаном — как раз семеро.
— Серьёзный подход, — покачал я головой. — Но вы меня явно переоцениваете, ребята.
Они, как и раньше, лица имели каменные, взгляды устрашающие. Я снова прошёл по дворцовым коридорам и анфиладам. И опять дядя Нико сидел за столом. Мне присесть предложено не было. Жану, впрочем тоже.
Глаза местного Муссолини пылали праведным гневом. Он дёрнул головой, отсылая сопровождающих и уставился на меня. Взгляд его ничего хорошего не предвещал. Возможно, на цыганских детей, которых он отправлял в школы, Нико смотрел ласково и нежно, но на меня он глядел волком.
— Жана я уже выслушал, — наконец, произнёс он. — Теперь хочу послушать тебя. Только предупреждаю, будь предельно точным и ответственным, когда начнёшь рассказывать свою версию. Жан мой племянник. Его я убивать не стану. В крайнем случае заберу из школы и отправлю работать на вокзал. Но твоя судьба будет зависеть только от того, насколько
