Жрец Хаоса. Книга IV - М. Борзых
Юматов молодец. Он прекрасно знал, что там, где водятся деньги, тут же появляется и множество мутных личностей, с которыми явно не стоило иметь никаких дел.
— Так что у вас здесь?
Я открыл дверь кабинета княгини, давая возможность оценить состав присутствующих. Внутри стояло три кресла, к которым были привязаны ремнями троица наших инвалидов-ветеранов, и где тут же рядом сидели доктор Лемонс, Эльза и Елизавета Ольгердовна. Бедный Юматов даже опешил от такой компании.
— Степан, ситуация такова… — я сперва отвёл его чуть в сторону перед тем, как заводить в кабинет. — Мы смогли расшифровать древний фолиант, где расписана методика изготовления био-маго-механических протезов. Поскольку сами мы это разобрать дальше не можем, нам нужны специалисты в соответствующих областях — как ты понимаешь, механикусы, артефакторы, лекари. Всех, кого ты там видишь, относятся так или иначе к этому вопросу.
— А эти пристёгнутые… — нахмурился Юматов, — я их первый раз у вас вижу.
— А эти дали клятву крови, инженер-артефактор пятого ранга, военно-полевой хирург шестого и механикус четвёртого ранга.
— Интересно, интересно… — жевал губу Юматов, что-то обдумывая.
— Если готов дать клятву о неразглашении, все вместе разбирать будем, — наконец, озвучил я причину вызова Юматов на ночь глядя.
— А пробовать-то на ком будем? — нахмурился Степан.
— Так это первые наши кандидаты и есть. Они у нас, правда, слегка не по конечностям, но проблем у них тоже хватает. Если хоть что-то получится, то мы планировали запустить на базе нашей больницы программу по восстановлению конечностей военным ветеранам.
— Дорого это будет стоить, — хмыкнул Юматов. — Не потянут ветераны, а армия на такое не раскошелится.
— Для начала мы готовы сделать это бесплатно тем, кто войдёт в род, будет верно служить верой и правдой.
— Хорошее начинание, — кивнул Юматов. — Чего уж там… Вы нам столько всего… Что уж одной клятвой я не отделаюсь. Входить, так входить во все дела с головой, — махнул рукой Степан. — И что, правда, расшифровали?
Я кивнул, видя, как из-под личины замшелого дельца вдруг проступает юный экспериментатор, верящий, что нет ничего невозможного. Удивительная метаморфоза. Юматов будто бы даже помолодел на моих глазах и выпрямился.
Клятва была принесена. После мы вошли в общее собрание, а дальше я словно в небольшом классе читал и визуализировал с помощью магии иллюзий содержание «учебника», а остальные обсуждали услышанное, разбирали по пунктам, писали заметки и приходили к общему знаменателю. Приходилось скрупулёзно останавливаться едва ли не на каждом вопросе, и за одну ночь многого разобрать не успели. Однако же было понятно главное: что каждый из приглашённых в той или иной степени, хотя бы отчасти, понимал, о чём велась речь. Если прибавить к этому схемы, показатели из таблиц, всевозможные термины и понятия, то в целом выходило, что мы хотя бы можем попытаться.
Было решено, что работу продолжить завтра вновь вечером, потому что другие виды деятельности никто не отменял. А ещё на завтра была назначена попытка лечения Лапина и Калинина, которая родилась из одного моего совершенно неосмотрительного высказывания:
— Ну если сращивать можно только недавно травмированное, то что вам мешает вскрыть их тела, вынуть осколки оголить места обрубков нервных волокон и попробовать срастить?
На меня сперва посмотрели, как на безумца, а после едва ли не как на бога.
Мясников только расхохотался, когда увидел осознание во взгляде Лемонса.
— Вы знаете, Юрий Викторович, шутка про «что тут думать, резать надо» в ваших устах заиграла совершенно новыми смыслами.
— А если не получится? — пробормотала Эльза.
— Тогда и будем печалиться. Залечить вы нас всегда успеете, — ободряюще улыбнулся Лапин. — А хуже нам уже не сделаешь.
* * *
Что же касается кицунэ, то на какое-то время она становилась нашей гостьей. Где-то в процессе между совещаниями и осмотром мы обсудили с бабушкой вопрос, что щиты из лаборатории всё же необходимо было снять для блокировки видов магии и обшить ими комнату кицунэ. Позже эта комната должна была стать этаким сейфом, сохраняющим от ударов как извне, так и экранировать магию внутри.
Пока у нас шло совещание, этим занимались люди Юматова — снимали экранирующую обшивку в лаборатории и устанавливали оную в небольшой комнатке, правда, больше похожей на комнату для слуг, нежели на полноценные аристократические апартаменты. Однако же Юмэ была рада и подобному, благодарно переместившись туда из подвалов.
Я же отвёл в сторону бабушку и уточнил, как обстоят дела с Кагэро. Бабушка сказала, что старый пердун— извращенец жив и, насколько ей известно, покинул столицу.
— А как вы это узнали? — удивился я.
— Как только он приблизится к столице на расстоянии пятнадцати километров, со мной или с тобой свяжется химера. Я подсадила одну ему.
— А вы уверены, что он её не уничтожит?
— Если уничтожит — я почувствую. И уже тогда будем думать. Пока что вопрос именно с Юмэ я не решила. В ближайшие дни её дед будет занят, как и я, и кицунэ может под магией иллюзий выходить на улицу в твоём сопровождении. Просто так разгуливать ей не следует, если кто-нибудь доложит или сможет считать след магии, будет не очень хорошо. И еще… я тут подумала и вспомнила один момент. Из храма жрицу не имеют права забрать даже родные. Поэтому я бы посоветовала вернуть её в храм.
— Елизавета Ольгердовна, ну не везти же мне её в Японию для передачи с рук на руки храмовым жрицам⁈ — возмутился я. — У меня и здесь дел хватает, чтобы ещё таким заниматься. Да и со службы меня не отпустят.
— Везти — не везти, а написать какое-нибудь пространное письмо на тему происходящего она может. Глядишь, защиту ей вышлют сами храмовые. Поскольку, как ни странно, но храмовые своих не бросают. У них этакие братско-сестринские отношения, где они все пользуются уважением друг у друга, даже если девица совсем молода.
— Я предложу ей, — согласился я.
Время близилось к рассвету.
— Не скучайте, вернусь где-то через неделю, — обняла княгиня нас с Эльзой.
Она уже было хотела покинуть нас, взбираясь на Ваську, однако же я возразил:
