По праву сильного - Дмитрий Лифановский
Городок, первым принявший меня в Мидгарде, надо было брать. И сделать это необходимо как можно скорей. Иначе при обороне Хлынова я рискую получить удар с двух сторон — от метрополии и кочкинского гарнизона. Тем более сил у меня сейчас хватает, чего не скажешь о Стилиане. Протоспафария изрядно ограбили на личный состав, растащив гарнизон по второстепенным задачам в основном на борьбу с партизанами.
Если бы не условие Абылая, Кочки я бы взял в первую очередь. А Вятка… вернее Хлынов… да, пожалуй, не трогал бы вообще. Не нужен он мне был. Но теперь отдать не получится. С силой и проклятием древнего города связываться не хочу. Лучше сцепиться с Шуйскими, чем с этой темной реликтовой мощью.
Ну, а эллинка… В предательство этой испуганной девочки, ставшей заложницей политических интриг и прячущей свой страх за высокомерием и холодностью, я не верю. Но слишком много жизней зависит сейчас от меня и моих решений, чтобы полагаться на такие призрачные доводы, как вера и интуиция. Тут надо все хорошенько обдумать, прикинуть расклады, посоветоваться. И у меня даже есть с кем
Трофейный высокий, похожий на трактор, внедорожник, сердито фырчал, выбрасывая из-под колес тяжелый мокрый снег вперемешку с грязью. Дорога виляла среди раскиданных там и тут камней, пока не уткнулась в поваленную сосну. Машина замерла. Я открыл окно, высунувшись на улицу, и вдохнул холодный пахнущий весной воздух. Спустя мгновение, словно из-под земли появились несколько фигур в лохматых накидках и споро освободили дорогу, оттащив ствол. Короткий доклад старшего поста, что все у него и в лагере без происшествий, поздравления ярлу с взятием города, и мы двигаемся дальше.
Чем ближе к ставшим родными скалам, тем сильнее меня гложет что-то внутри. Аномалия. Настойчивый голос шепчет, что в её сердце скрыто нечто важное. Не артефакты, не сила — что-то большее. Словно само мироздание, которое я проклинаю за своё бессмертие, толкает меня к эпицентру. И я не могу сопротивляться. Такого со мной еще не было. Ни в одной из прошлых жизней. Ничто так не манило, не тянуло меня к себе.
Едва выбрался из машины, как на меня набросились три фигурки, закутанные в платки. «Наложницы» верещали, перебивая друг друга, а чистые ясные глазенки сияли радостью и счастьем.
— Господин! — вцепилась мне в куртку самая младшая, Гюльчатай. — Смотри, что я нашла у ручья, — она сунула мне в руку какой-то камень. — Он светиться, как звезда!
Вот это находка! Сапфир! Огромный! С куриное яйцо! Даже не знаю, какой мощи артефакт можно сделать из такого кристалла.
Приобнял замершую передо мной девчушку:
— Ты умничка, Гюльчатай. Запомнила, где нашла это чудо?
— Да, господин! — радостно закивал ребенок. — Я покажу!
— Обязательно покажешь! — тепло улыбнулся я, — Вот закончу воевать, и все вместе пойдем на поиски. А пока назначаю тебя старшей по добыче камушков. И беги, скажи Герде, что мы приехали.
— Аааааа! — радостно заверещала непоседа и с криком — Господин назначил меня любимой женой, — унеслась в пещеры. Следом с возмущенными возгласами рванули подружки.
Да что у них в голове⁈ Как⁈ Как можно связать экспедицию за минералами с женитьбой⁈ А мне сейчас предстоит разбираться с замыслами Анастасии. А если и там такая же логика? Вернее полное ее отсутствие? Тогда мои выводы о том, что юной Евпаторше предательство невыгодно абсолютно — яйца выеденного не стоят.
Из пещеры, вытирая руки о передник, вышла Герда. С теплой улыбкой и тщательно скрываемой тревогой в глазах она поприветствовала меня:
— Вернулся, ярл? С победой! — и тут же, практически без паузы спросила, — О Сольвейг есть известия?
— Долетели, все нормально с ней. Не переживай. Сольвейг под защитой Великого князя, да и наши парни не дадут ее в обиду.
— Все равно тревожно, — виновато улыбнулась она, — иди, поешь, а то худой, как тень.
— Позже, — мне стало тепло на душе от ее заботы. — Сначала дела.
Рядом словно из-под земли возник профессор Юнг, его седая борода топорщилась, а глаза блестели, как у мальчишки, нашедшего редкий артефакт:
— Фёдор, мой мальчик! — воскликнул он, хлопнув меня по плечу, — Хватит заниматься ерундой вроде войны! Твои таланты нужны для науки, для аномалий! Чувствуешь? — он повел породистым носом с клочками седых волос, торчащими из ноздрей, — весной пахнет! Скоро можно будет выдвигаться?
— Куда профессор?
— Как куда⁈ — возмущенно вскинул голову этот фанатик от науки. — В аномалию! Мы же договаривались!
— Профессор, мы договаривались сначала закончить войну, потом подготовить экспедицию. Нужны люди, техника, артефакты, базы снабжения и деньги на все это.
— Вздор! Какой же вздор и отговорки! Вы не понимаете, — Юнг так и разговаривал со мной, перепрыгивая с «ты» на «вы» и обратно, — Даже сейчас у меня есть десяток гипотез, которые срочно надо проверить. А что ждет нас там⁈ — он махнул рукой на восток, — Решительным образом требую закончить эту войну! Наука не может ждать, пока вы занимаетесь непонятно чем!
— Всенепременно, профессор! — серьезно ответил я, едва сдерживая смех, — именно над этим я сейчас и работаю. А Вам, думаю, со следующим рейсом «Сокола» надо лететь в Або.
— Это еще зачем? — нахохлился Юнг, подозрительно глядя на меня.
— Необходимо систематизировать полученные здесь данные и начинать подготовку к экспедиции. А кто это может сделать, как не Вы?
— Хм, — задумался профессор, — ты прав, мой мальчик, ты совершенно прав. А как же Карл? — Юнг обеспокоено оглядел приехавших со мной ушкуйников, — Где Карл? Надеюсь с мальчиком все в порядке?
— В абсолютном, — кивнул я. — Он остался с ранеными. Отказался уезжать.
— Он такой! — гордо вскинул голову ученый. — Настоящий Юнг!
— Профессор? Вы еще что-то хотели? Я только прибыл, хотелось бы привести себя в порядок и пообедать.
— Ах, да-да, — забормотал Юнг, — Нет, больше ничего. Ступайте, молодой человек, — величественно, словно отпуская нерадивого студента, он махнул мне рукой и побрел к пещерам, бубня: — В Або… в Або… в Або… Пожалуй, надо лететь… И спектроскоп нужен… Но как же
