Дорога в грядущее - Валерий Михайлович Гуминский
— Неплохие, дядя Ваня. Пока не хочу забегать вперёд, а то потом жалеть придётся.
— Это правильно, — покряхтел Иван Егорович, устраиваясь поудобнее на табурете. — Людская молва — как волна. Не успеешь шепнуть, во все стороны разбежится. Ну, а сам-то ты чего приехал? Слышал, Афанасия и Лизавету забрать с собой хочешь? Письмо они твоё читали мне, советовались.
— Они мне как родители, многое сделали, чтобы я человеком вырос.
— Да тебя вся Раздольная растила, — хохотнул Максим. — Ни с одним ребятёнком не возились, как с тобой.
— Не преувеличивай, — улыбнулся Никита. — Рос как все. Зато меня дядька Кирилл гонял больше, чем Ваську Смородина и Макарку Пузана. А где они, кстати?
— Так на задании. Контракт выполняют, как раз вместе с волхвом, — хмыкнул атаман. — С торговым караваном купцов Собашниковых в Хэйхэ ушли. Хунхузов-то в последнее время с обеих сторон прижали так, что разбежались по кустам, раны зализывают. Но это ненадолго. Оперятся скоро. Народу-то в Маньчжурии несладко живётся, вот и идут в банды.
Поговорили ещё, пока не вошла мама Лиза и шепнула что-то Афанасию на ухо. Народ деликатно стал расходиться. Остались только потайники да родственники Прохоровых. Никита уже знал, что его «братья» Алёха и Лёнька сейчас живут в Благовещенске, закончили университет, теперь работают на железной дороге мастерами. Чтобы не было никаких обид, он списался с ними и спросил совета, как быть с родителями. Согласны ли они отпустить их в Вологду? Парни возмутились. Они сами давно хотели перевезти их к себе. Переживали, что не смогут приехать в Раздольную во время визита братухи.
Когда гости хорошо выпили, многие стали вылезать из-за стола чтобы перекурить, поболтать сообразно интересам. Никита воспользовался моментом и подсел к Афанасию Прохорову.
— Что скажешь, батя? Решился?
— Ох, без ножа режете, дети, — тяжело вздохнул Афанасий, ероша короткий ежик поседевших волос. — В Благовещенске-то мне скучно будет, хотя и рядом с сыновьями своими. А у тебя лес, с ружьишком побродить можно. Опять же, безопасно. Хунхузов этих треклятых под боком не будет. Да и на кордон можно устроиться ради удовольствия. Но далековато от родных мест. Закавыка выходит!
— Да ладно, ты же решил уже, говори как есть, — подбодрил его Никита. — Я не обижусь, если выберешь не мой вариант. Всё понимаю. Но знай, сделаю для вас всё, что ни попросите. Вы же для меня родные! Недавно со своим настоящим папашей встретился, представляешь? Думаешь, он воспылал сыновьей любовью? Нет, даже не удосужился узнать о судьбе моей мамы, что уж обо мне говорить. К его чести, не стал сопли размазывать, признал ошибку.
— И где он сейчас? — подсевшая ближе мама Лизавета промокнула кончиком платка уголки глаз. — Неужто не принял кровиночку свою?
— В Абхазии живёт, семья есть, дети… Нет, мама, этого человека не переделать. Да и я не горел желанием прощать его. Но, хотя бы, откровенно поговорили. Злости больше нет.
— Ну и правильно, сынка, — вздохнул Афанасий, поглядывая на молчащую жену. Он как будто до сих пор колебался с выбором. — Месть и злость — самые поганые спутники человека. Выжирают душу до донышка… Ну, что, мать, как мы решим вопрос? К Никите едем, али к Алёхе с Лёнькой? А то и здесь останемся?
— Так уж решено, батька, — в унисон мужу вздохнула Лизавета. — Останемся мы в Раздольной. Чтобы никому обидно не было, да и докучать не хочется. Здесь вся наша жизнь прошла, а заново её начинать где-то за тридевять земель уже не хочется.
Никита посмотрел на своих женщин, сидящих на противоположной стороне столе и внимательно прислушивающихся к разговору. Тамара лишь пожала плечами, а Даша покачала головой, призывая мужа не настаивать. Впрочем, он и не собирался. Из письма, которое Никита получил перед отъездом в Албазин, было ясно, что Прохоровы всё тщательно взвесили и решили, но окончательный ответ хотели дать при встрече. И это правильно. Лучше разобраться с обидами и разочарованиями, глядя другу в глаза, чем потом слышать за спиной о себе всё самое нелестное.
— Что ж, это ваш выбор, — Никита разлил по рюмкам водку. — Настаивать на своём предложении не буду. Но знайте: если станет трудно, зовите меня. Я всегда рядом, хоть и далеко.
— Живи, сынка, не отвлекайся на наши стенания, — усмехнулся Афанасий, приподнимая рюмку. — У тебя такие жёны-красавицы, лучше им время уделяй побольше.
Дамы мило покраснели, заулыбались и тут же вскинули свои бокалы с вином. Юля вздохнула, глядя на стакан с ягодным морсом. Ей тоже хотелось выпить чего покрепче, но под бдительным взглядом подруг пришлось сдерживать свои желания.
Ближе к вечеру большинство гостей разошлось. Страж Тайного Двора вместе с атаманом упорно не хотели расставаться с Тагиром и Арсением, перейдя с водки на стратегические запасы мамы Лизы — чистую, как слеза, самогонку на кедровых орешках.
— Никита, не возражаешь, если мы заберём с собой этих головорезов? — Тихон подсел к волхву и приобнял того за плечи. — Ик! Когда ещё так посидим?
— Вы же их упоите! — разглядывая размякших и добродушных стариков, ответил Никита, едва сдерживаясь от смеха. — Они и так на ногах не держатся.
— Надо будет, бойцы их на себе понесут! — атаман пристукнул кулаком по столу. Посуда испуганно подпрыгнула на месте. — Таких молодцев от меня увёл! Так что уважь, дай с друзьями выпить! Мы ещё песни не пели!
— Слон! — Никита вроде бы и не напрягал голос, но верный телохранитель тут же вырос из-за спины. — Выдели пяток бойцов для Тагира с Арсением, пусть отвезут их на базу. Атаман, вы же на машине? Или пешком притопали?
— Ну, щас, пешком! — Тихон заулыбался в предвкушении хорошей попойки со старинными друзьями. — Не дело казаку пешим передвигаться! На «Вихре» примчались!
— Тогда покажете дорогу моему водителю.
— Да без проблем, сынка! Вы когда в обратный путь собираетесь?
— Завтра после обеда. Так что не теряйте времени.
— Вы это… — атаман переглянулся со Стражем, оценил его состояние и уткнулся головой в шею Никите, как будто от переизбытка чувств, а сам почти трезвым голосом зашептал: — У нас в округе последнее время неспокойно. Хунхузов-то мы вместе с егерями и армейскими хорошо погоняли, но наши соглядатаи с
