Последняя битва-1 - Данияр Саматович Сугралинов
Где-то в череде мельтешащих демонов я заметил союзных смертных: Ириту, Краулера, Бомбовоза, Тиссу и Гироса. Они пытались пробиться ко мне, но пространство вокруг них уже начало сжиматься. Я устремился к ним, отчаянно пытаясь успеть, но споткнулся, а когда поднялся, их и след простыл.
Генералы пали последними. Яростный Молох, пытаясь организовать хоть какое-то сопротивление. Расхохотавшийся в отчаянии Аваддон, бросившийся на невидимого врага с боевым кличем. Суровый Агварес, до последнего прикрывавший отступление выживших…
В небе парил Люций в теле Скифа, наблюдая за расправой с нескрываемым удовольствием.
На вершине холма в группе призванных я видел улыбающегося Лариона, его руки, воздетые к беззвездному небу Окаянной бреши, словно дирижировали происходящим. Улыбка верховного жреца казалась особенно жуткой — словно добрый целитель дарил ее ребенку.
Остальные смертные, ставшие приманкой для нас, стояли в отдалении, не вмешиваясь. Да и незачем: мы подверглись тщательно спланированному массовому истреблению, и наша сила, наши уровни, даже мое преимущество в скорости — все это не имело ровным счетом никакого значения.
Лишенный возможности даже нормально ходить, я полз по умирающей земле в сторону Лариона, надеясь, что случится чудо — мои способности возвратятся, и я смогу если не вернуть погибших, то хотя бы погибнуть достойно, а не бессмысленно раствориться в небытии. Но тут пространство передо мной снова исказилось, на этот раз иначе, словно кто-то провел ножом по ткани реальности, вспарывая ее.
Среди хаоса и смерти, среди растворяющихся в воздухе демонов и падающих на выжженную землю доспехов я вдруг различил силуэт смертного, чья походка была слишком спокойной и вальяжной. Он приближался ко мне. Скиф? Ларион?
Оскалив клыки, я выбросил свое тело на него, надеясь вгрызться в того или другого, разодрать когтями брюхо, растоптать череп, но уже в полете понял, что ошибся.
То был один из тех смертных из Чистилища, что попал на Игры с Иритой и Краулером.
Дэка. Тот самый соло-приключенец, который остался на стороне смертных. Лариона. Бездны. А значит, и Люция.
Он двигался не как все вокруг. В то время как мои демоны растворялись в сминавшемся пространстве, вокруг него реальность становилась нормальной, словно признавая власть хозяина. И это зрелище пробудило во мне инстинктивную настороженность — так добыча чувствует присутствие истинного хищника.
Я не допрыгнул и рухнул за пару шагов до остановившегося Дэки. Он с любопытством уставился на меня, пожал плечами.
— Ты что натворил⁈ — прогремел чей-то голос. — Крыса! Предатель! Алекс тебе верил!
Вглядевшись затуманенным взором, я заметил Бомбовоза. Откуда-то сбоку, прорываясь через завесу растворяющихся тел, к Дэке устремились четверо смертных: Ирита, Краулер, Тисса и сам титан. Я облегченно вздохнул: видел же, как они растворились! Но сейчас было не время для вопросов.
Дэка едва повернул голову в их сторону, и пространство вокруг них начало закручиваться спиралью.
— Нет… — прохрипел я, пытаясь подняться на ноги. Проклятая невидимая сила по-прежнему душила любую попытку использовать способности, а тело, искалеченное падением, отказывалось повиноваться.
— Так это твоих рук дело, Дэка? — ахнула Тисса, обводя рукой вокруг.
Соло-приключенец кивнул, прикрыв глаза, и сказал:
— Я не мог отказаться. Слишком многое нас с ней связывало. Я стал ее верховным жрецом.
— А Ларион? — удивленно воскликнул Краулер, качнув головой в сторону жреца Бездны.
Дэка промолчал, и в ту же секунду ниндзя Гирос успел метнуть кинжал, но тот растворился в воздухе, не долетев до цели. Краулер попытался сотворить заклинание — его руки вспыхнули и погасли, словно задутая свеча. Бомбовоз, занесший свой двуручный меч, застыл, его пальцы разжались, и оружие выпало. Ирита за это время сделала пару шагов ко мне, но была остановлена искажением пространства.
— Ничего личного, ребятишки, но делать это точно не вам, — произнес Дэка с какой-то противоестественной мягкостью в голосе. В его глазах плескалась грусть. — Все к этому шло, как и задумывал ваш чертов Хаген. Жертвы были неизбежны, чертова механика призыва Эманаций бездны, но на неписей мне плевать. Главное, я сохранил в живых его. — Он кивнул на меня. — К тому же…
— Что? — нетерпеливо выкрикнул Краулер.
— Если бы я не согласился, Ларион не дал бы вам вообще никаких шансов. Сейчас остальные думают, что это его заслуга. Плевать. — Он обернулся к Ирите. — Он тебя послушает. Передай ему, чтобы вытащил меня оттуда, как обещал.
После чего посмотрел на меня, чему-то кивнул и подошел настолько близко, что я мог достать его рогом.
— Ну, давай, демон, делай свой ход, — вздохнув, сказал Дэка и посмотрел на небо.
Без оружия и способностей мне не оставалось ничего, кроме как ударить его кулаком. Дэка даже не пошатнулся, настолько я ослабел.
— Ааз! Держи! — Бомбовоз, вернувший подвижность, протянул мне свой огромный меч.
В это время Дэка, задрав голову, не видел меня, как и то, как мой клинок вошел ему точно в сердце. Лицо его исказилось от боли, но он не закричал. Уровень его был невысоким, а потому хватило одного удара. Тело Дэки медленно осело на землю, а в воздухе повисло странное ощущение — будто я только что убил кого-то очень важного. Впрочем, так оно и было. От моих рук пал истинный верховный жрец Бездны.
Когда он умер, причем от моих рук, а значит, окончательной смертью, его тело вспыхнуло нестерпимо-ярким светом, на краткий миг превратив сумрак Окаянной бреши в подобие дня. И в этом сиянии проявились они — три колоссальные фигуры, сотканные из переплетений света и тьмы. Их очертания дрожали, словно потревоженные призраки, а затем растаяли без следа.
— Эй, святоша! — с неба раздался крик Скифа. — Ларион! Какого хрена пропали твои Эманации бездны⁈
Ларион не ответил, и тогда Скиф спустился к нему. Ложный верховный жрец Бездны казался невозмутимым и показывал на нас, словно говоря, что с нами и без того покончено.
На поле боя стало очень тихо. Смертные стояли вдалеке, не решаясь ничего сделать без команды Лариона или Скифа, а остатки демонов и наших смертных спешили ко мне.
Я же, когда свет погас, осознал, что вернул способности, а массовое истребление прекратилось. Сделав шаг, я споткнулся, нога надломилась, и из раны вырвался фонтан изумрудной крови.
Заметив это, смертная Тисса исцелила меня, а потом обессиленно рухнула. По ее щекам катились слезы, но связаны они были не со
