Шарлатан 4 - Квинтус Номен
Раньше я думал, что мелиорация — это осушение болот и увлажнение степей, но Валька мне объяснила, что осушение и обводнение — это тоже, конечно, важно, но вообще-то под этим словом понимают гораздо больше всякого. Насаждение деревьев вокруг полей — мелиорация, непростая глубокая пахота и внесение в землю опилок с торфом — тоже мелиорация. И даже использование минеральных удобрений — опять она, потому что под этим словом понимаются любые действия, направленные на повышение урожайности. А результаты именно очень «комплексной» мелиорации все колхозники области и приезжали в Грудцино посмотреть…
Так камышовые пеллеты закопали в землю «из местного сырья»: ободрали острова на Оке и Волге в основном. Но на всю область «местного», конечно, не хватит, так что уже начали потихоньку камыш возить и из Астраханской области. По сути, как двоюродная сказала, «путем возвращения урожайности обратно не места ее появления»: в дельте-то Волги камыш рос на том, что река с верховьев туда приносила. И возили его пока лишь на трех баржах-самоходках, которые успели в Вареже выстроить, но так как результат применения «ценного вторсырья» каждый мог посмотреть, среди сельского люда идея получила чрезвычайно высокую оценку. То есть идея барж таких много выстроить. И народ уже в Вареж стал наведываться и выпытывать у судостроителей, чего им не хватает для того, чтобы быстро производство увеличить.
Я об этом узнал, когда после нашего общего с близняшками для рождения заехал в Вареж на праздник «начала бетонирования первого водовода», и мне заводчане со смехом об этом рассказали. Ну, я тоже посмеялся и забыл, но люди-то ведь всерьез спрашивали! И, как видно, не только заводчан: в самом конце июня ко мне обратилась Зинаида Михайловна со странной просьбой:
— Послушай, потомок… сам придумай, чей, ко мне тут народ обратился со странной просьбой. Совет промышленных артелей, межобластной совет, между прочим, пишет вот, что в Вареже для увеличения выпуска барж металла не хватает.
— Да всего им хватает, просто сейчас половина заводского эллинга занято трубами для водоводов. Но они уже через месяц эллинги уже освободят и снова начнут эти баржи как на конвейере строить.
— Это-то артельщики сами выяснили, но Вареж в год сможет максимум десяток барж изготовить. И это мы с тобой тоже прекрасно знаем…
— Я не знал. Но что металла им хватает, я точно знаю.
— Ну так я тебе говорю: максимум десяток. Это же не «Красное Сормово» и даже не Навашинский судостроительный… ты все же дослушай. Металла им хватает, но впритык, а то, что твоя сестра творит, на народ впечатление производит очень сильное. И народ желает… сам смотри, вон, они мне планы свои очень подробно расписали.
— Это что?
— Это то, что артели сами сделать собрались. Причем вообще все сами, все станки и оборудование они тоже самостоятельно сделать собрались. И ведь сделают, а потом рыдать будут… или не будут, но это пока совершенно непонятно. Я поэтому тебя прошу как можно быстрее все их планы просчитать, ну, с помощью системного анализа, и ты мне, скажем, через неделю-две ответь: будут они плакать или нет. Просто у нас никого, кто мог бы это быстро просчитать нет, а у тебя же у жены каникулы, и в институте тебе сейчас лекции не читать.
— А то, что мне готовиться нужно…
— Это жене твоей готовиться нужно, ты уже свое дело сделал! Молодец, конечно, но очень надо: я уже просчитала, шлюза на Волге с увеличением судопотока справятся. А вот все остальное…
Вообще-то артельщики собрались выстроить новый судостроительный завод. Вариантов у них было три, но вроде в качестве основного они рассматривали завод в Касимове. И против этого завода лично у меня (как и у Зинаиды Михайловны) возражений не было, но ведь строить они его собрались не для того, чтобы он был, а чтобы на судах возить что-то людям очень нужное. А конкретно — камыш, а чтобы его возить, камыш требовалось сначала накосить. И для этого артельный план предусматривал и строительство завода по производству камышекосилок: хитрых плавающих тракторов. Тоже машины лишними не выглядели, как и примерно два десятка мелких заводиков, производящих для всего этого разные детали. Но был в плане один существенный изъян: вообще-то камыш дорастал до «товарных кондиций» где-то ближе к концу сентября, а — как мне немедленно подсказали институтские биологи — оптимальные сроки его косьбы начинались с октября и заканчивались где-то в декабре. А зимой баржи по замерзшей реке что-то плоховато плавают…
Собственно, это и было основной причиной, по которой Зинаилда Михайловна сочла, что мужикам продется просто плакать после завершения строительства своих заводов: камых в потребных сельскому хозяйству объемах там, в районе Волжской дельты, просто хранить до весны негде. И вся затея мгновенно превращалась в глупую шутку…
С «производственной» точки зрения превращалась, но Валька-то, готовясь собрать по сорок центнеров пшеницы с гектара, вовсе не шутила! И я зашел к ней кое-что уточнить. Уточнил, долго плевался (но про себя), затем позвонил товарищу Коробовой и сообщил, что затею артельщиков стоит похоронить, а если они упорствовать станут, то пусть меня на свой следующий съезд позовут и я им все объясню. Очень просто объясню: Валька сказала, что биологи институтские камыш просто в качестве некоего «эталона» взяли, и он нужен только для очень ускоренной мелиорации. И вообще они рассчитывали, что колхозники сбором и переработкой камыша просто на досуге займутся…
Так что я на всю эту затею просто плюнул. А потом вдруг вспомнил, что когда-то в далеком (или не очень далеком) будущем, вроде как при Хрущеве, но возможно, что уже и при Косыгине в Нижнем Поволжье был построен целлюлозно-бумажный комбинат, сырьем для которого как раз камыш и должен
