Ветер перемен. Книга пятая - Александр Заречный
Так это и есть та самая таинственная Нина Коровякова?! Я уже и думать о ней забыл, а оно значит вон как...
— Леонид Ильич, — воспользовался я паузой. — Я конечно вас понимаю, но вы помните, что я вам говорил о ней?
— Помню и эта тема закрыта! — твёрдо сказал Брежнев. — Теперь Нина работает на меня. И снабжает своего бывшего шефа той информацией, которую я ей даю. Пусть Юрка думает, что я у него под колпаком. Если бы я убрал Нину сразу, ещё в ФРГ или по возвращению в Москву, он мог заволноваться. А нам его пугать раньше времени не резон. Всё, иди, работай!
Глава 27
— Саш, Вика предлагает вечером сходить на какой - то квартирник, — последнее слово Габи произнесла по слогам. — Ты знаешь, что это такое? А то она мне объясняла, но мне кажется я не совсем правильно поняла.
— Я слышал о московских квартирниках, но самому бывать на них не приходилось. — припомнил я слово из прошлой жизни. — Если ничего не путаю это такой "пати" советского разлива, на который собиралась интеллигенция, чтобы попеть, почитать собственные и чужие стихи, частенько запрещённые.
— Тогда я правильно поняла... — удовлетворённо кивнула Габриэль.
— А Вика говорила, у кого будет этот квартирник, кто там будет и чего делать будут? — решил уточнить я, потому как потратить вечер слушая каких-нибудь доморощенных поэтов, мне совсем не улыбалось. Меня даже известные и признанные поэты мало занимали, а уж непризнанные "гении" — тем паче...
— Вика сказала, что это будет на квартире какого-то поэта и певца, — неуверенно сказала Габи.
Я скривился...
— Мы ехали в машине, — продолжила Габи. — и по радио стали передавать песню этого поэта. Вика обрадовалась и сказала, что хочет познакомить нас с ним. Она уже была у него дома.
— А что за песня была? — уточнил я.
Если по радио передавали, то может не совсем пропащий вариант. Хотя, мог ведь и про выполнение плана на сталелитейном заводе петь. Таких песен как раз большинство на советском радио.
— Что-то про дружбу... — Габи наморщила лоб припоминая. — "Если друг оказался вдруг"... — вот вспомнила! Мне ещё рифма понравилась...
— Точно? — не поверил я. И пропел :
Если друг оказался вдруг
И не друг и не враг, а так.
Эта?
— Да-да, — радостно заулыбалась Габи. — Значит ты её знаешь? Но ты поёшь лучше, чем тот певец!
Ничего себе! Неужели квартирник у Высоцкого?!
— Вика хочет нас пригласить на квартиру к этому певцу? — решил я всё -таки выяснить до конца.
— Да! Она как только услышала эту песню, попросила водителя остановить возле телефонной будки и кому-то звонила. А когда вернулась, сказала, что нам повезло и как раз сегодня вечером будет этот квартирник и нас пригласили. Всех троих...
— С ума сойти! Неужели я увижу живого Владимира Семёновича?
-------
— Ну-ка, ну-ка, кого ты нам сегодня привезла? — улыбаясь своей знаменитой улыбкой во все тридцать два зуба, радостно приветствовал нас Валерий Золотухин, открыв дверь. — Проходите, не стесняйтесь! Все уже в сборе и мы уже даже успели начать.
При этих словах он заговорщицки подмигнул и на меня пахнуло свежим алкоголем.
А из гостиной, словно в подтверждение , донеслись слова песни:
Считай, по-нашему, — мы выпили не много
Не вру, ей-бога. Скажи, Серёга!
И если б водку гнать не из опилок
То чё б нам было с трёх, четырёх, пяти бутылок!
Последнюю строчку Золотухин пропел вместе с хором из гостиной.
Габи посмотрела на меня с удивлением, а Вика радостно рассмеялась.
Подталкиваемые весёлым Валерием мы с Габи и Викой прошли в большую комнату.
Обстановка в ней была, как говорится, яблоку негде упасть: огромный круглый стол посередине, уставленный батареей бутылок с водкой и тарелками с закуской . Вокруг, кто на чём, сидели сам Высоцкий и его друзья. На полу, у окна стоял магнитофон " Комета" с подключенным микрофоном. Катушки медленно вращались, записывая " концерт на дому". Все присутствующие нещадно дымили и я даже не сразу сумел рассмотреть всех гостей Высоцкого.
— Добрый вечер, — сказал я, дождавшись паузы и обращаясь сразу ко всем, а Габи повторила за мной. По её, слегка ошарашенному виду, я понял, что подобную картину она наблюдает впервые.
А для Вики, видимо, это не было сюрпризом.
— Всей честной компании — салют!
Она, не стесняясь присутствием Марины Влади, обняла сзади, сидящего с гитарой Высоцкого и звонко чмокнула его в щеку. Он отложил гитару и поднялся:
— Рад приветствовать у себя таких молодых, да ранних талантов! Видели и слышали...
Он крепко пожал мне руку и, неожиданно, поцеловал ладошку Габи.
— Извините, за несколько стеснённые условия, — продолжил он, таким знакомым мне голосом. — Располагайтесь, где сможете.
— Нет-нет! — запротестовал Золотухин. — Сначала — штрафную!
И он ловким движением наполнил три гранёных стакана.
— До дна! — он протянул один стакан мне, второй Габи и третий — Вике.
Габи испуганно посмотрела на меня и тихо спросила, округлив глаза: — Это водка?!
— Она самая, солнышко, — вздохнул я. — утешитель и вдохновитель творческой интеллигенции...
— Хм, неплохо сказал, — поджал одобрительно губы Говорухин. — Но мне слышатся нотки осуждения? Или я ошибаюсь?
— Скорее, сожаления. — ответил я посмотрев ему в глаза.
— Сожаления? — бровь Говорухина удивлённо изогнулась. — И о чём же вы сожалеете, молодой человек? Уж не о нашем ли "моральном падении"?
Он с улыбкой оглядел всю компанию, призывая разделить с ним его сарказм.
Валерий Золотухин с готовностью заржал.
— Да боже упаси! — ухмыльнулся я. — Каждый выбирает сам, чем себя травить. И травить ли. А вдохновение мы с моей супругой предпочитаем находить в другом.
— Так вы уже женаты? — удивился Высоцкий. —А по вашему виду вас можно принять только за влюбленных.
— А разве это взаимоисключающие вещи? — пожал я плечами. — Мне
