Небо в огне - Алексей Ковригин
— Да я и не спорю, но теперь уже не проверить, как бы оно дальше пошло.
Мы ещё немного поговорили «за жизнь», Джейкоб поворчал на своего сына, но мой «привет» передать ему пообещал. А так как никакого «инсайда» у меня больше не случилось, то вскоре разговор иссяк сам собой и мы распрощались. С Артуром Антоновичем наши переговоры продлились и того меньше. Одобрив решение о завершении проекта «Корсары» и всецело поддержав моё стремление вернуться домой в Одессу, Анатра очень оживился услышав наше совместное с Вонтобелем предложение «немножко раздеть» сеньора Агирре.
— И как станем раздевать? Шоб уже совсем, или чтоб ушёл, но без ничего? — хм, а в чём тут разница? Вот никогда до конца не понимал этого Одесского «прикола».
— Артур Антонович, не мне вас учить, но я сеньором президентом недоволен, а уж как вы с ним поступите, это решать вам.
— Мама дорогая! Да шоб я так жил, чтоб тоже мог такое говорить за президентов! Но ведь ты, Миша, хорошо понимаешь, что тебе я всё делал по дружбе, и с очень большими скидками. Но раз у меня уже развязаны руки, так и твой президент пусть будет готов развязать свой кошелёк. Он таки сам немножко узнает, что ему не стоило сильно огорчать Одесситов! — представляю, как Анатра довольно потирает руки и усмехаюсь.
Узнав, что Агирре будет звонить в ближайшие дни, Анатра сворачивает разговор. Ему ещё с Джейкобом Вонтобелем договариваться и свои сметы «шерстить». Ничего не имею против и от телеграфа сразу направляюсь на аэродром, а там… «Шила в мешке не утаишь»! Все уже в курсе того, зачем я поехал к президенту и у штаба меня встречает толпа. Именно «толпа», а не что-то иное и все вразнобой спрашивают о результатах моей поездки. Бардак! Хмуро кошусь на Сен-Жака и командую:
— Капитан, это ещё что за сборище? Мы в армии или где? Постройте эскадрилью!
А затем в течение доброго получаса в гробовой тишине подробно рассказываю парням о прошедшей встрече. Впрочем, не только парням, но и нашим женщинам, что пришли послушать своего командира. Да тут сейчас вообще собрались все, кто имеет хоть какое-то отношение к аэродрому. Ничего не скрываю, в том числе и нападки на эскадрилью со стороны командующего ВВС. Уж с ним-то мне теперь точно детей не крестить, да и не работать. Так что не жалею, но и лишнего не привираю. Ему теперь с этим жить, и не только жить, но и оглядываться. После того, как он очернил «Корсаров» в глазах президента, которого баски всё-таки, если и не очень любят, но так всё равно уважают. А после объявил о начале «ремонтных работ». Как бы оно дальше ни сложилось, но самолёты мы обязаны передать в исправном состоянии. И работа началась. В течение следующей недели мы заменили все двигатели, сняли и осмотрели бензобаки, нашли пулевые пробоины ещё в трёх и сняв резину залудили отверстия. Но вот когда снимали бронепластины с боковин в кабинах лётчиков, порой и сами диву давались. Вроде бы и толщина нашей брони «плёвая», всего-то три миллиметра, а ни одна пуля защиту не пробила. Но так-то оно и понятно, пуля уже «на излёте», однако эти отметины наглядно показали, насколько опасна профессия военного пилота. И не будь у нас этой защиты, то пилот получил бы ранение. Да, на первый взгляд не опасное, но в случае повреждения крупного кровяного сосуда смертельное. По себе хорошо знаю, каково это заходить на посадку при сильной кровопотере. А такие «чёрные метки» получили практически все лётчики. Но особенно отличился мой друг Анри Розе. Его механик разглядев на бронещитке более полутора десятков вмятин восхищённо поцокал языком и воскликнул:
— Да вы счастливчик! Сеньор лейтенант, вас Дева Мария бережёт. Посмотрите сколько отметин и ни одного пробития! — так неожиданно для себя мой старый товарищ приобрёл свой позывной.
Так в хлопотах и заботах промелькнуло несколько дней, а вечером во вторник двадцатого августа у нас в штабе неожиданно затрезвонил телефон. Это оказался командующий ВВС Северного Фронта полковник Мартин Луна. Пипец, его звонок чуть не вызвал у меня когнитивный диссонанс. Бляха муха! Вот это мы дожились! Действующий командующий ВВС всего Северного Фронта запрашивает у отставного комэска разрешения на завтрашнюю посадку своего самолёта на нашем аэродроме. Разрешил, конечно. Но куда мы катимся?
Глава 8
Наварра и Бургос. Интерлюдия
«Незачем уничтожать врага; достаточно лишить его решимости вступить в бой.»
Сунь Цзы (-543—495 до н.э.) древнекитайский стратег и мыслитель.
Генерал Эмилио Мола Видаль, командующий сухопутными войсками в провинции Наварра, всю последнюю неделю находился в крайне угнетённом состоянии духа, порой разбавленного острыми приступами бессильной ярости. У него украли победу! Другого объяснения этому провалу тщательно подготовленного плана наступления у генерала просто не находилось. Вначале забрали наиболее боеготовые самолёты под предлогом «острой военной необходимости» и ему с этим пришлось смириться. Переброска морем и по воздуху пехотных подразделений из африканского Марокко в Испанскую метрополию потребовала организации мощного истребительного прикрытия, как и бомбардировка республиканских батальонов рвущихся к подконтрольной санхурходистам Марбелье, что у командующего, как опытного в тактике офицера, также не вызывала никаких сомнений. В самом начале восстания большинство военных аэродромов с размещёнными на них авиакрыльями оказались на территориях контролируемых республиканцами и переброска на аэродромы Кадиса всех доступных на тот момент авиагрупп ни у кого возражения не вызывало. Тем более, что Хосе Санхурхо лично пообещал вернуть все самолёты сразу же, как только в них отпадёт необходимость. Но, как оказалось, доверять его словам особо не стоило.
Личные взаимоотношения между двумя генералами всегда были напряжёнными. Оба являлись ревностными служаками, оба заработали свои награды и звания не «на паркете», но в жестоких схватках с врагами Испании на полях сражений в африканском Марокко, где щедро проливали свою кровь и показывали примеры личного мужества и стойкости. Видимо это и наложило в последующем свой отпечаток на их ревнивые отношения к карьере соперника и, как следствие, на взаимную неприязнь. Пока это не мешало общему делу, Эмилио Мола готов был терпеть. Но в последнее время даже эти непростые отношения генералов значительно ухудшились. Все началось на совещании объединённого командования в Севилье, где генерал Санхурхо с апломбом анонсировал свой план будущей летне-осенней кампании. По этому
