Диверсанты - Алексей Дягилев
А дальше, уже от бессильной ярости, солдаты искололи тела убитых штыками. Но сам Фогель в этом не участвовал и приказа не отдавал. И ему ещё повезло, что стоял в стороне и его не задело осколками.
На вопрос, — почему перед этим пропустили в свой тыл другую, более многочисленную группу? Фогель ответил, что приказа задерживать и вступать в бой, тем более почти на нейтралке, не было. Да и про место для переправы немцы только догадывались. Зато примерное время знали, потому и не торопились, а попросту прощёлкали просачивание диверсионной группы в свой тыл. Проход нашей команды обнаружили уже постфактум, когда готовили отсечные позиции в балке. После чего и стали выставлять усиленные секреты на ночь в кустарнике. Окопы вырыли уже после боя с разведгруппой Захарова, чтобы в дальнейшем избегать лишних потерь.
В ходе дальнейших расспросов унтер-офицер рассказал, где расположены огневые позиции миномётной и артиллерийской батарей. А также назвал имена и фамилии командного состава, про кого знал. Но это меня уже мало интересовало, передадим данные вместе с «языком» армейцам, пускай у них голова болит, как с этим бороться. Так что немца увели в КПЗ, а мы так и остались в штабе, втроём.
После допроса Фогеля я только переглянулся с Семёном, выразив своё негодование и прочие мысли взглядом. Он меня понял и глазами вильнул. Снова не подвела меня чуйка. Так как времени на подготовку дали мало, назначив конкретный день, точнее ночь операции. Я решил ещё немного ускориться, послать всех нахрен, и свалить в тыл к немцам раньше на сутки, подальше от руководства с его «ценными указаниями» и тупорылыми приказами, чтобы ещё не озадачили чем-нибудь. Семён же доложил о том, что диверсионная группа приступила к выполнению боевой задачи только на следующий день, как и было предусмотрено планом. Мы даже Сашку не стали брать перевозчиком, как обычно. Провожал мою команду и отогнал лодку к левому берегу сам командир отряда. Он же и увёл на задание вторую половину разведвзвода на следующую ночь. Только эта группа действовала уже на другом направлении.
— Может я тоже пойду, товарищи командиры? А то дел много. — Нарушил затянувшееся тягостное молчание комендант.
— Да нет уж, останьтесь, товарищ начальник штаба. — Переглянувшись со мной, выразил общее мнение Семён.
— Тогда я ещё один временный пост выставлю неподалёку, чтобы никто не мешал. А то конвоира мы отослали. — Поднялся из-за стола Оболенский.
— Это правильно. А я пока выйду, на свежем воздухе подымлю. — Достал я свой портсигар из кармана и вышел следом за ним. Мысли путались и надо было собрать их в кучу.
Когда мы вернулись в блиндаж, на столе уже был сооружён небольшой натюрморт. Три кружки, алюминиевая фляжка в чехле и немудрёная закуска в крышке от котелка.
— А как же сухой закон? — приподнял левую бровь комендант.
— Сегодня по чуть-чуть можно. Выпьешь? — Начал разливать содержимое фляги по кружкам Семён.
— С вами… — Посмотрел каждому прямо в глаза Оболенский. — Выпью. — Присел он к столу напротив нас.
— За хлопцев. Теперь их хоть по-людски похоронить можно. — Поднял свою кружку Семён.
— За них. — Поддержали мы, и не чокаясь выпили из своих.
Чистый спирт прокатился по пищеводу и взорвался в желудке, после чего в голове. Занюхиваю горбушкой ржаного хлеба и незаметно вытираю слезу. Крепок зараза, когда не разбавленный.
— Да, не ожидал я, что вы ребят полезете из петли вытаскивать. — Озвучил свои мысли бывший ротмистр. — И я правильно понял, что у нас в отряде течёт.
— Бери выше. — Указал я глазами на потолок. — Информация утекла из вышестоящего штаба. Я правильно соображаю, товарищ оперуполномоченный? — Буровлю я взглядом Семёна.
— Всё может быть. — Уклончиво ответил Пацюк.
— Ты, хочешь сказать, что товарищи чекисты какие-то свои игры затеяли? А нас просто подставили. — Начинает доходить до меня.
— Я чего-то не знаю, гос… товарищи командиры? — Переводит свой взгляд с одного на другого наш комендант.
— Расскажи ему всё про неудачную операцию по ликвидации немецкого штаба. — Сдался Семён. — У меня уже голова пухнет от размышлений.
Ну я и рассказал всё. Попутно стараясь анализировать и отвечать на наводящие вопросы, заданные Оболенским. Интересно, а где он до господина ротмистра дослужился? В кавалерии или в жандармерии?
— По этому поводу сказать могу только одно. Предателя, работающего на противника, в отряде нет. А вот тот, кто пишет доклады и доносы в вышестоящие инстанции, наверняка есть. — Подвёл черту под моим рассказом комендант.
— И я даже догадываюсь, кто оперу пишет. — Серьёзно пошутил я.
— Снова на старшину намекаешь? — посмотрел на меня Семён.
— Да не намекаю уже. А сообщаю открытым текстом. Вот только что с ним делать? Предателя хотя бы расстрелять можно. А сексота? — Размышляю я вслух.
— Сексоту можно дезу скормить. И если эта деза попадёт в руки противника, тогда будет понятно, на кого работают его кураторы. — Подкинул идею младший лейтенант Оболенский.
— Товарищи, вы вообще о чём говорите? Как можно не доверять заслуженному члену партии? — Возмутился Пацюк.
— Партии доверять можно. А вот застуженный член может в любой момент подвести. — Скаламбурил я.
Алексей Оболенский только сдержанно хрюкнул, прикрыв рот ладонью, а Семён с удивлением посмотрел на меня, но всё же не выдержал и захохотал, когда до него дошло. Пить мы больше не стали, а разработали план нового рейда, с целью нанесения значительного урона противнику. Не забыли и про операцию прикрытия, чтобы слить дезу и вычислить «крота» в вышестоящих инстанциях.
Глава 31
После проведённой операции роздыху я не дал никому. И уже на следующий день в отряде началась подготовка к рейду. Пока на базе, где под присмотром младшего лейтенанта Оболенского
