Потоп - Андрей Готлибович Шопперт
Это поле под Вязьмой я давно выбрал для битвы. Царь Виктор, как пришёл в себя, утвердил из Москвы моё решение. Сказал, что до столицы ещё двести вёрст и если что, то под Можайском стоит новая пятая Бригада… А вот «если что» нам не нужно. Поэтому и собрали сюда всё, что смогли. Разобрали по брёвнышку деревянную Вяземскую крепость для постройки редутов. Оставлять в большом остроге войска не дело. Деревянные стены и башни легко разобьют с помощью осадных орудий. Вот Смоленск — другое дело. Толстенные стены не пробить. Десятитысячный гарнизон обеспечен провизией и порохом на год-два осады. Смоленск оттянул на себя двадцатитысячное войско противника, выполнив одну из задач мощной крепости.
План битвы был традиционным. Нужно было использовать редуты, чтобы показать наше преимущество в артиллерии. В случае попытки прорыва между редутами, враг попадал в огневой мешок. На девяти редутах располагались пушки и полки Второй, Третьей и Четвёртой Бригад. Они находились на полосе в четыре версты. Река Вязьма- холм Каменная Гора- озеро Бознянское. Правый фланг у реки упирался в непроходимый лес, а левый — в Бознянское болото, протянувшееся на десять вёрст.
Десять стрелецких и пластунских полков стояли за редутами за рогатками, готовые отразить прорыв противника. Пятитысячный отряд поместной конницы был усилен двумя драгунскими полками и находился с той стороны болота в селе Никольское. Задачей этого отряда конницы была атака обозного лагеря противника после условного сигнала о начале битвы(фейерверк китайского мастера). Засадники должны были напасть на обоз и сжечь телеги с продовольствием и порохом, внеся этим панику в ряды «крестоносцев».
Поначалу известие об исчезновении князя Юрия Трубецкого меня не особо насторожило. Мало ли… Загулял с вечера в обозе и не приехал утром на Военный Совет. Но, потом дозорные сообщили, что видели в подзорную трубу, как князь со своими людьми сегодня на рассвете перешёл на сторону неприятеля и был встречен поляками с почестями.
Э, да он много чего знает… Расположение войск и про наш удар по обозу…
В это время заревели трубы, возвещая о начале неприятельской атаки. В небо взлетел сноп фейерверка, запущенный китайским мастером. Что либо менять в плане было уже поздно. С редутов забухали пушки, посылая ядра в плотный строй наступающего противника.
Я ещё подумал: Нужно дать распоряжение командиру Дальней Разведки, чтобы разослал конные дозоры по всем дорогам. Мало ли что…
А в это время армия «крестоносцев» начала атаку на наш левый фланг. Мой царь-наставник называл эту тактику «косой строй». Войска противника строились треугольником. Максимум их войск приходился на самый край нашего левого фланга. Всё это я успел заметить, находясь на холме, рядом с командным шатром. Бросил на подмогу нашему левому флангу почти всю резервную артиллерию и большую часть Первой Гвардейской Бригады.
Три левых редута заволокло дымом от непрерывных выстрелов. Враги всё ближе и ближе. Впереди шла квадратом пятитысячная Неаполитанская терция. Гордость испанского войска. Её солдаты наводили ужас на противника на полях Европы. Пикинеры в хороших доспехах несли пятиметровую «синьору-пику» и, в случае кавалерийской атаки противника, «синьора» становилась кровожадной фурией. Аркебузы в терции использовались для стрельбы на расстояние до ста шагов. Мушкеты же могли бить на двести-триста и даже на четыреста. Солдаты терций были достаточно опытными, чтобы держать строй в любом варианте построения. А уж в ближнем бою испанцы были просто бесподобны!
Закованные в броню неаполитанцы почти всегда побеждали в рукопашной. Они были заточены на бой с холодным оружием. Правда они ещё не встречали наших гвардейцев, что владели штыковым боем, как степняки стрельбой из лука…
Вот уже на одном редуте началась рукопашная. На втором. На третьем. Волны наступающих уже просочились между редутами и, разметав рогатки, вступили в схватку со стрельцами. Те попятились в стороны, открывая коридор в тыл для противника. Хорошо, что наша гвардия успела встать в линию за стрельцами и встретила врага картечью и слитными частыми залпами. Такой стены огня неприятель не выдержал и побежал.
Надеюсь, что наш конный отряд уже начал жечь вражеский обоз…
Увидев как элитные части противника превратились в стадо баранов, пускаю в дело джунгар с донцами. Рубка бегущего врага — их специальность. Но, что это? В нашем тылу раздаются три мощных взрыва. Разворачиваюсь и вижу в подзорную трубу, как в трёх верстах отсюда поднимается дым над мостом у деревни Зубаревка.
Неужели обошли?
Посылаю гонца к джунгарам и Бригаде правого фланга, чтобы пришли на помощь нашей посохе. Причём, уходить с редута в поле — идея так себе для пехоты. Крылатые гусары зайдут во фланг и порубят всех в фарш.
Бросаю в тыл последний резерв — конную батарею Дайчина Кереитова и последний батальон гвардии. Сам скачу в «обоз» и прошу почти безоружную посоху ударить по неприятелю, чтобы хоть как-то задержать до подхода подмоги. Узнаю от обозного воеводы, что почти весь пороховой обоз успел уйти от моста. Но трое обозных, сопровождавших телеги с порохом из Можайска, по своей воле поставили свои, требующие ремонта отставшие повозки на мост, а как польские гусары к ним подъехали, то возничие и взорвали пороховые бочки вместе с собой. И даёт мне свежий список погибших героев: рекруты посошной рати Томило Семёнов и Иван Опарин, а так же мушкетёр Пятой Бригады Азим Мамаев, родной брат генерала Аскера Мамаева.
Единороги Кереитова выкосили изрядные просеки в рядах тысяч гусар и в литовской панцерной коннице прежде, чем сгинули в нахлынувшей конной массе. Тем временем гвардейский батальон, успевший встать сразу за батареей, встретил атаку конницы слаженными залпами. Но тут по батальону гвардейцев с фланга ударили переправившееся через речку имперские рейтары, внеся разброд и хаос в ряды гвардейцев. Здесь на подмогу к гвардии подоспел я с половиной отчаянной обозной посохи. Русские слабо вооружённые лапотные крестьяне с криком «Ура!» бросились на элитных конников Европы и, погибая десятками, успевали ссадить с коней пару-тройку вражеской кованной рати.
А тут и джунгары появились. Эти бесстрашные воины с пиками наперевес бросились на европейских рыцарей и обратили их в бегство. Позже я узнал, что из-за предательства князя Трубецкого наш конный отряд с той стороны болота попал в засаду и лишь чудом смог вырваться из ловушки без больших потерь.
В заходе вражеской конницы в наш тыл тоже поучаствовали
