Барон фон дер Зайцев - Андрей Готлибович Шопперт
И ничего такого нет в памяти Иоганна. Наоборот колдуньи, целительницы и целители, знахарки и прочие бабки шептуньи пользуются повышенным спросом и уважением. Есть одна колдунья и у них в дорфе Кеммерн. Она и зубы заговаривает и наложением рук лечит и травы разные собирает с грибами, а потом из них всякие отвары делает. Она же приворотные зелья варит, все девки у них об этом знают. А ещё она может видеть глазами птиц, что творится вокруг их замка и дорфа. Хотя может и врёт, Иоганн не проверял, да и как проверишь. И никто её из священников не хватает и на костер не волочёт. Живёт и процветает. Слава о великой колдунье из Кеммерна распространилась и до Риги, и Иоганн сам наблюдал, как к её дому подъезжали всадники на дорогих конях или приносили паланкины слуги, откуда выходили матроны в дорогих одеждах.
Но это бы ладно, целительницей и травницей можно бабку Матильду обозвать. А вот есть ещё один очень интересный персонаж в их баронстве. Кроме дорфа Кеммерн, недалеко от замка на реке Аа, или если полностью, то Западная Аа, есть ещё одно поселение — это бауэршафт (Bauerschaft) Слока. Поселение новое в нём всего семь хозяйств и организовал переселение людей сюда из Жемайтии семь лет назад сам барон Теодор Зайцев. Пригнал пленных и потом и семьи их перевёз. Жемайтийцы немцев ненавидели, но вот к русскому пошли. Тем более, он обещал пять лет с них никакого налога не брать. Работай, стройся, паши землю, богатей. Правда, один чёрт обманул их барон. На обзаведение лошадьми и прочим скотом, а также на строительство домов выдал им хер Теодор ссуды, но под большую пеню. Десятая часть в год. Так не хочешь не бери — живи в землянке. Теперь ещё и налог начали платить в прошлом году, тоже десять процентов. Но ведь восстаний, как в находящейся в десятке вёрст Жемайтии не устраивают. Трудятся и в самом деле богатеют. У всех по нескольку коров и лошадей.
Так вот, в этом бауэршафте Слока поселился на отшибе кузнец, который время от времени впадает в раж и начинает выкрикивать пророчества. Зовут кузнеца Галминас. И что удивительно, ни православный батюшка из поселения боевых холопов (послужильцев) вплотную примыкающему к замку, ни католический святой отец из кирхи в Кеммерне не предпринимают никаких мер по изгнанию беса из кузнеца. Наоборот. Они как только этот период пророчеств наступает со всех ног несутся в Слоку и внемлют впереди остальной толпы слушателей, чего Галминас напророчит. Выходит это у них так себе. «Жмудский язык», на котором вещает, закатив глаза, кузнец, знают оба священника очень плохо, хоть половина паствы у обоих только на нём и говорит. Потом по три раза переспрашивают у остальных слушателей, после того как Галминас, накричавшись, вырубится на несколько часов. Кузнеца уносят в его дом, а народ начинает обсуждать пророчества. Толку от этого полно. От пророчеств. Ужасы всякие выкрикивает кузнец про реки крови, про убитых и распятых младенцев, про геенну огненную. На месяц разговоров хватает. Ничего другое народ не интересует. Урожай, цены на зерно и творог с яйцами, и вот «пророчества» страшные. Никто не бунтует, крови хватает и в выкриках кузнеца.
В баронстве есть третье поселение. Это послужильцы, приплывшие с боярином, построили себе дома прямо за стеной замка, с южной стороны. Можно обозвать это Посадом. Река Аа там делает загогулину в сторону моря, в центре замок и построен, в между концами этой подковы село Русское и раскинулось. Послужильцы в количестве пятнадцати человек до этих мест добрались. Ясно, что ни жён, ни детей нет. Всё это осталось там в страшно далёком Суздале, а у некоторых в не менее далёкой Вологде. Но как жить без женщин. Один привёз болгарку с крестового похода, трое венгерок, двое валашек. Остальные уже здесь обзавелись жемайтийками. Детки пошли. Хозяйство появилось вслед за домами, слуг ратники наняли, а тем тоже дома подавай. В результате в селе сейчас с полсотни домов и даже вполне себе каменная церковь имеется с колокольней и большим домом, где батюшка Иаков и проживает.
В этот третьем поселении живёт третий человек, которого церковь должна преследовать. И это в отличие от первых двух колдун настоящий. Всем колдунам колдун. Он из боевых холопов боярина Фёдора Васильевича Зайца. Зовут колдуна Трофим прозвище Перун. И прозвище у него по делу. Трофим молний не пущает, как и громы, но он может взглядом на расстоянии поджечь дерево сухое или солому. А то и одежду на вороге. Не всегда. Для этого ему нужно сильно возбудиться. В бешенство должен впасть Трофим, чтобы воспламенять предметы или одежду на ворогах. И выходило-то это у него может всего с десяток раз. Но ведь есть очевидцы и даже именно Трофим спас в сражении у Никополя их отряд, воспламенив одежду на нескольких сипахах. Кони испугались у бронированных всадников, понесли, ломанулись к воде и русичи умудрились вырваться из окружения практически не пострадав, тогда как венгров и французов изрядно посекли или в плен взяли.
И опять ничего знающие о таком даре Трофима оба священника не предпринимают. Совершенно ничего! А ведь огонь в головах у верующих связан с преисподней и диаволом. Странно это.
Под эти думы, а в своё ли прошлое он попал, в третий раз заснул, согревшись в соломе, Иоганн.
сипах
Событие девятое
Пробуждение было неожиданным. По нему кто-то ползал. И этот кто-то дополз до лежащей на животе левой руки. Вспышка боли не только пробудила Иоганна, но и подбросила вверх. До самого парусинового навеса.
— А-а-а! — завопил парень.
— А-а-а! — заверещали в ответ.
Иоганн потряс головой, сбрасывая с себя солому.
Теперь верещание переросло в отчаянный визг. И та самая рыже-рыже-конопатая девчонка заехала ему по уху кулачком, а потом и ещё более пронзительным визгом скатилась с сеновала, опять, как и вчера, умудрившись приземлиться на ноги. Как кошка прямо, сумел удивиться попаданец.
Теперь Иван Фёдорович знал, как эту рыжую кошку зовут. Это дочь служанки баронесы «фрайфрау» (нем. Freifrau) Марии, его мачехи. Служанку тоже зовут Мария. А вот эту рыжую бестию — Герда. Они с Дании. Какие-то дальние-предальние разорившиеся родственники барона Отто фон Лаутенберга — отца фрайфрау Марии,
