Нашествие - В. Бирюк
- Ты, Фрося, говорила людям моим, что брат мой Иван обещал сыну твоему удел в землях русских. И об том грамотку присылал. Кажи.
Во, блин. Не было такого. Оно, конечно, почти четыре года прошло, мог и забыть… А так-то обещание… тянет на гос.измену.
Думал, она себе за пазуху полезет за грамоткой - где ещё ценности хранить? Ан нет - к Гезе в штаны. Ой, не разглядел: в кошель. Кошель на поясе, пояс на Гезе.
Андрей себе цапнул. А фиг - дальнозоркость старческая, освещение недостаточное, шрифт мелкий... Короче: ткнул прислужнику. Тот поднапыжился. И огласил.
- Так ты что, Ваня, все наперёд знал? И про императрёныша, и про королька травленного? А почему мне не сказал?
- А по Святому Писанию: умножающий познания умножает печали. У тебя тогда в Киеве и без этого выше головы забот было.
Вот и не покусаешь, вот и не покусаешь.
- А по сути, сам слыхал, обещания удела в Руськой земле не было. Врёт вражина. В смысле: Фружина.
Факеншит! У Андрея мимика как у медведя: не понять то ли от удовольствия лыбится, то ли от злобы скалится.
- А знаешь ли, сеструха, что лжу государю сказывать - грех велик? Неотмолимое прегрешение.
Та-ак. Скорую кардиологическую можно прямо на этаж затаскивать. Сщас от неё, как от того стольника со слабыми сфинктерами… Не. Порода чувствуется. Мономахова. Его потомки разного чего воротили, но вот насчёт внезапного расслабления… это позже, это уже Батыево нашествие брать надо. Были там во князьях… с расслабленными членами.
- Ну ладно. Удел в Руськой земле ты не обещал. А в своей? В Не-Руськой?
Он чего, издевается? Ведь ясно же сказано: «Надумаешь - приходи». И всё! Никаких обязательств, гарантий, страховых полисов и привилегированных акций!
Издевается. Ехидничает. Ядовитое греко-татарское медведище. Ну и ответим.
- Не обещал. Но всегда готов. Приму и принца Гезу, и матушку его, сеструху нашу, и дочек. У меня нынче людишки в новые земли вышли. Леса дремучие да болота вонючие. Живут там люди дикие. Из одежды - шкуры звериные. Из жилья - те же шкуры на столбиках. Землепашества не знают, скотов не разводят. Более всего рыбой питаются. Рыбка там хороша.
- Эт ты к чему?
- А к тому, что наречие тех дикарей лесных сходно с мадьярским. По сказкам людишек тех выходит, что их предки, как и предки Арпада, из одного места шли, от одного врага убегали. Теперь надо людишек тех, лесных да болотных, к свету и процветанию приобщать. А объясняться с ними тяжко - язык иной. А тут принц Геза. Он тем лесовикам, на их родном и исконном, простыми словами… сразу всё объяснит и докажет. Выведет людей бедных из трясин бездонных и болот зыбучих. Научит вере христовой и делам человеческим. Коров, там, доить, овец, ежели выживут, стричь. Городок поставит. И будет там княжить. За местных князьцов и сестёр выдаст. Те сразу и идолов своих деревянных пожгут-поломают.
Напряжённое внимание, явно видимое в нескольких вариантах в глазах королевского семейства, сменилось сперва растерянностью, потом ужасом.
Я их понимаю. Ощущение как было у меня на драккаре, когда мы в снежную бурю посередь лета на Балтике попали. Тебя несут волны. Одна за одной. Необоримые. И ты ничего сделать не можешь. А они разные, бьют по-разному, непредсказуемо. И неизвестно когда это кончится. И чем.
Там, у себя в Паннонии, они были… субьектами. Пусть и ограниченно, но свободны. В кругу, довольно широком, известных им обычаев могли принимать решения и добиваться исполнения. С момента встречи с берендеями они стали объектами. Скотинкой двуногой. Тебя гонят или везут, кормят или нет. Сможешь ли ты увидеть завтрашний рассвет? - Зависит от твоего погонщика.
«Воспитанная беспомощность». И не то беда, что ты ни на что не влияешь. А то, что заставляют не так, как вчера, не то, что вчера. Не по смыслу, а по воле хозяина. Владельца тебя. Скажет - будешь кукарекать. Или чирикать. Или каркать. Господин велел.
Ты - игрушка. Игрушка волн, игрушка судьбы, игрушка вот этих двух мужчин, Андрея и Ивана, от которых несёт смертным ужасом и ужасом смерти.
Я представляю, что ждёт их в Ханты-Мансийском регионе. Хоть чуток, по 20 в., когда под задницей мотор в пару сотен лошадей, а за забором дизель-генератор в пол-мегавата. Они - нет. Но опыт нынешней зимы, опыт путешествия по Руси, заставляет воображать ужасы ужасные.
«А забрось русского мужика хоть на Северный полюс, да дай ему топор, да пару рукавиц...».
Этим - ни топоры, ни рукавицы не помогут. Фружина четверть века прожила в Паннонии, остальные там родились и иного не видали. Попасть из мест тёплых, сытых, обжитых, обустроенных ещё Римской Империей, в места, где всё надо самому…
Помрут. Не с холода-голода - с тоски. А такого могучего стержня духовного, каким был Меньшиков для детей своих, у них нет.
- Интересно ты придумал. Разумно. Наречие, говоришь, сходное. Да, эт важно. Ещё, грят, тама соболя бегают во множестве. В давние-то времена всякие викинги-конунги не брезговали дочерей своих за тамошних вождей выдавать.
Андрей малость… перевирает. Великая Биармия, куда дочки конунгов попадали, чуть другой регион. Да и соболями у меня нынче не наторгуешь - гос.монополия с суровыми ограничениями.
Я сижу напротив Гезы и вижу, как он бледнеет, как капли пота выступают у него на лице. Не ест, не пьёт, не работает - просто боится. И от этого потеет.
А Андрей играется. Как кот с мышкой. Такой… матёрый тигр-людоед греко-татарской расцветки. Заиграется, махнёт лапкой... то ли голову оторвёт, то ли хребет сломает. Потыкает, пошевелит. Сдох. Игра кончилась. Скучно.
- Однако же, Государь, полагаю, что принц Геза может много пользы и в других делах принести.
- Да! Он может! Он умный, трудолюбивый, храбрый… и к Вашему Величеству завсегда с великим почтением, уважением и почитанием! Чтобы каждое слово, волю всякую, в любой момент…
Добила Ханты-Мансийская перспектива венгерскую королеву. Фружина… растеклась. Ощутила дуновение смерти. Да не у своей щеки, а у всех детей своих.
- И что ж за дела такие?
Но-но, брат. Я тебе не этот сопляк из Паннонии, со мной игры твои окулистическо-тигриные…
- Первое дело - принятие православия. Меньше чем за год в королевской семье три смерти. Полагаю, что за грехи твои, сеструха. Грех
