Черные ножи 5 - Игорь Александрович Шенгальц

К счастью для него, к месту посадки как раз подрулили три черных Газа М1, и из их салонов стремительно выбрались смершевцы с пистолетами в руках.

— Не стреляйте! — на чистом русском языке выкрикнул немецкий офицер. — Я — свой!

— Бросить оружие! — приказал старший группы захвата. — Руки в замок на затылок!

Странный офицер уже на немецком перевел приказ, и пилоты тут же его выполнили. А вот сам он…

Резко побледнел и схватился правой рукой за грудь в области сердца. Потом чуть качнулся и ничком рухнул на мостовую.

Смершевцы подскочили и уложили пилотов на землю. Один из них проверил и упавшего офицера, потом повернулся к старшему и удивленно сообщил:

— Кажись, сердечный приступ! Не дышит и пульса нет!

— Так… — старший быстро соображал. — Кириллов, Семиходько, берите его и тащите к врачам, пусть пытаются откачать! Головой отвечаете!

Офицера подхватили с земли, быстро сунув в одну из машин. Эмка резко сорвалась с места и умчалась в сторону Спасской башни. Если повезет и доктора помогут — выживет, если же нет… гарантий никто дать не мог.

Дошла очередь и до пленника. Старший группы подошел вплотную и сдернул с его головы мешок, бывший, судя по всему, обыкновенной наволочкой от подушки.

Все стоящие вокруг и в отдалении зеваки, солдаты, да и сами смершевцы уставились на знакомое по многочисленным кинохроникам, фотографиям и карикатурам лицо с недоумением, по мере осознания перераставшим в невероятное удивление.

— Братцы, — одноногий кавалерист первым принял очевидное, — да ведь это же Гитлер!

— Гитлер! — подхватила толпа. — Гитлер! Гитлер!..

— Живой!..

— Быть не может! Может, похож?

— Точно он, я сам видел! Рожа его мерзкая, усики — он!..

Впрочем, долго любоваться фюрером, если, конечно, это был именно он, а не двойник, как кто-то уже успел предположить, зевакам не дали. Пленника оперативно упаковали во вторую машину, пилотов — в третью, и автомобили стремительно уехали все в ту же сторону Спасской башни. Перед этим старший группы дал солдатам приказ разогнать толпу и охранять самолет, пока не прибудет другая группа.

Толпа уже и сама расходилась. Все понимали, что стали свидетелями совершенно нерядового события и лучше убраться подальше от места происшествия — целее будут.

К обеду столица гудела, переполненная слухами, в которых правды было столько же, сколько и выдумки. А к вечеру к Кремлевской площади начали приходить отдельные люди и целые группы.

Юнкерс уже эвакуировали с моста, и ничего вокруг не напоминала о событиях этого утра.

Никто не пытался разогнать собравшуюся массу народа, лишь только прислали дополнительные патрульные наряды для соблюдения порядка. Но никто не шумел, все вели себя спокойно.

Люди хотели знать правду.

Когда ожидание стало практически невыносимым, одновременно заработали многочисленные громкоговорители на Красной Площади и каждый репродуктор во всей большой стране, и знакомый голос Левитана произнес:

— Товарищи! Экстренное сообщение! Сегодня наши доблестные разведчики совершили подвиг, переоценить значение которого попросту невозможно. Главный фашист, идейный вдохновитель Третьего Рейха, фюрер Германии — Адольф Гитлер был взят в плен и доставлен в Москву в руки советского правосудия! Мы с вами будем судить его, товарищи!

Толпа выдохнула, потом набрала воздух и рявкнула так, что стая ворон испуганно взлетела с кремлевских стен и унеслась прочь.

— А теперь главное — только что поступила информация, что в немецком генеральном штабе произошел переворот и новое командование Германии объявило о полной и безоговорочной капитуляции Советскому Союзу! — продолжал Левитан. Голос его просто звенел от напряжения и эмоций. — Это победа, товарищи! Мы победили! Ура!

— Ура!..

— Ура!..

— Ура!..

Люди вокруг обнимались, целовались. Кричали от восторга и радости, ликовали, плакали и смеялись от счастья.

А кто-то просто стоял и смотрел в вечернее небо, не веря, что все страшное уже позади, а впереди — чистое и светлое будущее.

Наше будущее!

* * *

— Иосиф Виссарионович, мы нашли танкиста! Точнее сказать, он сам нас нашел, — Берия чуть смущенно снял пенсне и протер стекла платком.

— Мне уже доложили, — голос Верховного был бесцветен. Это значило, что он в ярости. — Как такое возможно в принципе, сесть прямиком на Красной Площади? Хорошо хоть, не во дворе Кремля.

— Все виновные понесут наказание, но… — Берия замялся, — я бы ограничился строгим выговором, несмотря на столь явную недоработку.

— Выговором? — удивился Сталин. — Ты в своем уме? Да за такое расстрелять мало!

— Танкист этот, Буров — очень необычный человек. Я бы не удивился, если бы он незаметно прошел все посты и оказался не просто во дворе, а прямиком в этом кабинете. Я вам докладывал, что через командира партизанского отряда Медведева нам передали микропленку с фотографиями секретного оружия немцев. Так вот, пленка эта Медведеву попала из рук разведчика Кузнецова, а ему ее вручил наш Буров. Далее, несколько сотен человек, находившихся в концлагере Заксенхаузен, перешли линию фронта и на допросах сообщают, что человек с приметами Бурова лично убил Генриха Гиммлера, после чего поднял восстание, в результате которого лагерь был полностью уничтожен. Но и это не главное…

— Конечно, — гнев Верховного слегка утих, — по сравнению с пленением самого Адольфа, все прочее меркнет.

— Он совершил невозможное. Но я не об этом. Только что нам поступила секретная телефонограмма прямиком из Берлина. Полковник Штауффенберг совершил подрыв склада с порохом в замке Цигенберг в результате которого погибла практически вся верхушка немецкого командования, включая Герринга, Коха, Йодля и Кейтеля. После чего он умудрился улететь в Берлин, где активировал так называемый протокол «Валькирия». Вся власть теперь в руках заговорщиков. А помог в осуществлении подрыва никто иной, как Буров.

— Это не человек. Это сам дьявол!

— Иногда мне в голову приходят схожие мысли. Но мы ведь с вами читали его записки. Сегодня при нем был обнаружен еще один блокнот, с которым вы должны обязательно ознакомиться.

— Это не может подождать?

— Нет, — голос Лаврентия Павловича был на удивление уверен. — В связи с переходом власти в Германии, сменится и немецкая парадигма. Думаю, уже сегодня с нами начнут переговоры о капитуляции. Все кончено, Иосиф Виссарионович. Буров остановил войну.

Сталин долго молчал, крутя в руках пеньковую трубку. Но раскурить ее не пытался.

— Буров выжил?

— Его сумели откачать, — кивнул Берия, — но…

— Что с ним?

—