Ополченцы - Алексей Дягилев
До утра мы так и не уснули, а угомонились только за час до рассвета.
— Ты что, и вправду ведьма? — Ляпнул я первое, что пришло мне в голову, когда отдышавшись, мы просто лежали на кровати.
— Я то ведьма. А ты откуда свалился на мою погибель? — Перевернувшись на живот, и положив мне голову на грудь, спросила она. Вроде молодой, а такой умелый и неутомимый.
— Учителя были хорошие, точнее учительши.
— Да нет, тут что-то другое. Мне даже показалось, что со мной два мужика сразу. Только один в годах, а второй молодой как ты. Или не показалось? — Никогда Штирлиц не был так близок к провалу, — подумал я.
— Я и есть молодой. Только тебя видать раньше старые кони пахали, причём не глубоко.
— Ты это на что намекаешь?
— Я это к тому, «что старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет».
— Да уж, вспахал, так вспахал, да ещё обе дырки. Неделю нормально ходить не смогу. Вот сам посмотри, что ты натворил.
— Это ты сама виновата, чтобы спастись от твоих коготков, приходилось тебя переворачивать. А после тех штормов, что ты устраивала, любая бухта — дом родной. Ну, а если я сейчас посмотрю, то ты точно сегодня не встанешь.
— Тогда не смотри.
— Ладно, не буду, а то кое-что опять встанет, и кое-кому не поздоровится.
— Напугал он бабу буем, вы только посмотрите на него, какой страшный.
— Анфиска, не дерзи.
— А то что? Ой… Ты совсем больной? По голой попе своей ручищей бить. Больно ведь.
— А я говорил, не дерзи.
— Как скажешь, я на всё согласная. А мы ещё увидимся?
— Кто из нас ведьма? Сама же говоришь, что неделю ничего не сможешь.
— Я то смогу, лишь бы ты сам смог… прийти.
— Вот когда сможешь, тогда и зови. Хорошо с тобой, но нужно идти.
— Не пущу! — Анфиса наваливается на меня сначала грудью, а потом и всем телом. Приходится шлёпнуть её ещё раз, причём сильно, а то этот постельный кунг-фу ни к чему хорошему не приведёт. Пока кто-то обиженно растирает пострадавшее место и дуется, отвернувшись к стене, успеваю одеться и, выйдя на кухню умыться из рукомойника.
Гена сидел за столом с довольной рожей и пил фито-чай. — Тебе налить? — кивнув на стоящий на столе заварник, спросил он.
— Сделай одолжение. А где Варюха?
— На работу ушла, да и нам пора, а то засиделись.
— Сейчас идём, только сушняк перебью. А что, цейлонского не было? — сделав пару глотков целебного отвара, подкалываю я Геннадия.
— В нашем сельпо только лесной, цейлонского не завозили. — Не остаётся в долгу он. Чаёк и правда духовитый, улавливаю вкус мяты, солодки, ещё чего-то знакомого. Жажда сразу отступает, вкусовые рецепторы во рту оживают, а на душе становится теплее.
— Цейлонский ему подавай, ишь барин какой выискался, может ещё и какавы, али кофею. — Возмущённая Анфиса громко гремит умывальником.
— Ну, вы тут пока полюбезничайте, а я на улице подожду, с одного и покурю. До свиданья, Анфис. — Пока Генка надевает шинель и подпоясывается ремнём, молча пью чай, глядя в одну точку.
— А ты чего расселся, вали отсюда к своей Варюхе, ходют тут всякие. — Начинает скандалить женщина, когда за разведчиком закрывается входная дверь.
— А у вас молоко убежало. — Голосом Карлсона говорю я.
— Какое молоко? — пытается сообразить Анфиска.
— Грудное. Вон вся ночнушка в потёках. Не стыдно тебе? — Скандалистка на автомате оглядывает себя, пытаясь привести одежду в порядок.
— Ну, ты и гад, обманул бедную девушку. — Увидев мою улыбающуюся физиономию, и не найдя изъянов на своей одежде, констатирует факт она.
— Я такой же гад, как ты бедная девушка. Только не делай злое лицо, очень тебе не идёт. Улыбайся почаще и люди к тебе потянутся.
— Как скажешь, — вздыхает она. — Ты ещё придёшь?
— Честно? Не знаю. Не от меня зависит. — Надевая шинель, отвечаю я. — Но как только, так сразу.
— Приходи, я жду.
— До встречи.
— Пока.
Так и не дождавшись прощального поцелуя, но «обласканный» взглядом сверкнувших исподлобья глаз, выхожу на улицу. Вроде расстались на дружеской ноге, но меня не покидало ощущение смутной тревоги и чего-то ещё. Как будто во всём был какой-то обман, что-то неправильное было во всей этой ситуации, игра, фальшь, не знаю… Гена пытался меня о чём-то расспросить, но я только махнул рукой, всё ускоряя шаг. Ну, а когда вышли на дорогу, то вообще побежали. Три километра до деревни мы пробежали минут за десять. Начинало потихоньку светать, поэтому пришлось свернуть в лес и обойти пост на въезде с северной стороны. В том месте опушка подходила к самой дороге, так что в деревню мы вошли, не замеченными. Правда, пришлось форсировать ручей, но до дому было недалеко, а водная преграда неглубокой. Отпустило меня только в лесу, когда перейдя на шаг, мы смогли
