Комбриг. Сентябрь 1939 - Даниил Сергеевич Калинин
Слова польского переводчика доходят до меня с трудом, их смысл попутно теряется — впрочем, что все плохо, я понял еще в бомбоубежище, трясущемся от многочисленных взрывов… В какой-то момент его начало затягивать дымом — загорелась больница над нами; хорошо все же, что защитные сооружения обеспечивают запасным выходом.
И что поляки поддерживали гермодвери больничного бомбоубежища в надлежащем состоянии — те пусть и с трудом, но все же открылись…
— Бронепоезд цел?
— Нет, пан генерал. «Смелый» уничтожен с воздуха… Нам необходимо срочно уходить!
Я обернулся в сторону кашляющих раненых, наглотавшихся дыма и сложенных прямо на земле — после чего невольно кашлянул сам, едва удержавшись на ногах:
— Пути в сторону советской границы целы? По ним можно пройти?
Смутившийся поляк нехотя ответил:
— Это необходимо уточнять…
— Так уточняйте! Ищите пустые вагоны, свободный локомотив — все, что можно использовать для эвакуации раненых и медперсонала госпиталя! И организуйте к поезду любой транспорт, хоть гужевые повозки, хоть машины — но загрузите людей! Пусть и в несколько ходок, но их нужно вывезти отсюда…
Переводчик в чине майора лишь отрицательно мотнул головой:
— В этом нет никакого смысла. Поезд наверняка попадет под бомбовый удар — и немцы, скорее всего, прорвутся к нам раньше, чем мы успеем эвакуироваться… Нам нет никакой нужды рисковать ранеными — а вот вам все же необходимо отправиться вместе с нами. Генерал Сикорский прислал уцелевший автомобиль…
— Вот его и используем для транспортировки раненых — в том числе! Майор, вы не понимаете простую вещь — немцы не пощадят ни раненых, ни медперсонал. Так что организуйте уже, наконец, транспорт — и прикажите своим солдатам задержать фрицев! На городских улицах танки проще зажечь бутылками с горючкой! Проще сбросить вниз гранаты на голову врага — и проще вести огонь по пехоте! И поверьте мне — генерал Сикорский не жаждет прослыть трусом, бросившим своих раненых нацистам на расправу… А за оставленного врагу комбрига союзной армии можно запросто потерять свой высокий пост!
Я вцепился в плечо майора, чтобы не потерять равновесия, и тот несколько побледнел от боли — не посмев, однако, сорвать моей руки. Более того, охватившая меня ярость даже немного улучшила мое состояние — по крайней мере, в голове немного прояснилось… Тем не менее, майор предпринял еще одну попытку меня переубедить:
— Пан генерал, немцы вполне цивилизованные люди, они не причинят вреда раненым…
— Что-о-о⁈ Скажи это раненым бойцам, кого немцы облили горючкой, сложив в несколько слоев — и подожгли, словно плашки дров! Скажи это девятнадцатилетним девчонкам, нашим медсестрам — изнасиловав и изрезав которых, немцы казнили их, посадив на колья! В буквально смысле на колья, майор… Посмотри вокруг себя — немцы сжигают уже второй город, полный гражданских, сбросив им на головы зажигательные бомбы. Это по твоему цивилизованные люди⁈ Да это зверье бесноватое, нацистское зверье! Нелюди… И если вы не организуете эвакуацию, я останусь в госпитале. Одна обойма в табельном ТТ еще осталась… Как и солдатская честь.
Вообще-то перечисленные мной военные преступления нацистов были совершены в реальной истории в СССР в Великую Отечественную — но я вспомнил об этом не сразу… И хорошо, что не вспомнил — получилось действительно убедительно, майора все-таки проняло. Вон как желваки на скулах заиграли…
— Я вас понял, пан генерал. Я передам ваши слова пану Францишеку.
— Поторопитесь! Время дорого, сам говорил!
Лях кивнул на прощание — и, отступив назад, двинулся к легковому автомобилю. Я же с трудом держался на ногах, пока авто не завернуло за угол — и лишь после без сил опустился на землю, поддерживаемый вовремя подскочившей медсестрой.
— Вы очень смелый офицер, пан генерал! Но неужели то, о чем вы говорили, правда⁈
Я устало кивнул:
— Правда. И если Сикорский не организует эвакуацию, я приказываю тебе покинуть раненых — как и всему медперсоналу… Но пока что останьтесь — шансы есть. Небольшие… Но все же есть.
Эпилог
Вечером второго дня войны (хотя де-факто полноценные бои начались еще 19-го сентября), в кабинете вождя собрались лишь три человека — сам «хозяин», начальник генерального штаба и нарком НКВД. Последние два «гостя» были бледны — и если Шапошников остро переживал из-за потерь прошедшего дня, то Берию крепко волновало донесение агентурной разведки… Он поспешил к Сталину, как только прочел расшифрованную радиограмму от «Рамзая» — но застал в кабинете командарма первого ранга, уже ведущего доклад:
…- Второй волной шли бомбардировщики в сопровождение истребителей. Они обрушилась на наши колонны, как только И-16 истребительно-авиационных полков взяли курс на аэродромы. Удар был внезапным и очень тяжелым — даже развернутой артиллерии ПВО в Тарнополе категорически не хватало для отражения атаки более чем сотни самолетов! На перехват подняли И-15 бис дальнеистребительных эскадрилий — но вражеские бомбардировщики шли с сильным прикрытием Ме-109… Большинство наших «ястребков» сбито.
С трудом проглотив ставший вдруг в горле ком, Шапошников продолжил:
— Третьей волной немцы пустили пикировщики, рассчитывая нанести бомбовый удар уже по нашим аэродромам. Но наблюдатели ПВО не сплоховали, вовремя заметили немецких разведчиков — а аэродромная обслуга на земле успела дозаправить «ишачки» и пополнить боезапас. Так что налет германских пикировщиков был встречен в воздухе — причем немцы, зарвавшись, пустили третью волну без истребительного прикрытия. И потери соответствующие понесли!
Однако тут же тон оживившегося было командарма быстро поскучнел:
— Впрочем, они были бы больше — но не менее половины истребителей ИАП сбиты в воздушном бою с «мессерами» еще первой волны. Очевидно, враг специально бросил на штурмовку Ме-109, надеясь обескровить нашу истребительную авиацию…
— Переброска группы Смушкевича с Дальнего Востока на запад уже началась?
— Так точно, Иосиф Виссарионович.
Вождь сухо кивнул, после чего негромко уточнил:
— Что на земле?
На скулах Шапошникова невольно заиграли желваки:
— 25-й танковый корпус Яркина и 29-я танковая бригада Кривошеина понесли тяжелые потери; фактически, в настоящий момент они не могут продолжать наступление самостоятельно. Одновременно с тем немцы перешли в контрнаступление в Стрые — и выбили наших танкистов с окраин… Кавалерия Белова и танковая бригада Мишанина воздушной разведкой противника не обнаружена. Но при условии дальнейшего господства
