Дух экстаза - Greko
— Базиль, вы же человек современных взглядов и не осуждаете меня за брюки?
— Я потратила совершенно сумасшедшие время и деньги на перманентные волны. Представляешь, они обошлись мне в тысячу долларов и целых 10 часов на их создание.
Это милое щебетание напоминало мне артиллерийскую канонаду в преддверии наступления. Или перестрелку двух эскадр в Цусимском проливе. Похоже, я совершил грубую ошибку: если дело так пойдет и дальше, я окажусь между львом и крокодилом любви. Констанс и раньше оказывала мне предпочтение. Появление конкурентки сорвало последние стоп-краны. Зачем в эту игру включилась Флоранс, я не понимал. Но судя по пожару в ее глазах, она приняла вызов соперницы и не имела намерения отступать.
Первый показ «Великого ограбления банка» лишь все усугубил. Девушки продолжали меня дергать каждая в свою сторону, не давая сосредоточиться на моменте, к которому так долго шел. На моей, ёксель-моксель, премьере!
Она была великолепна. Небольшое двухэтажное здание автоматического театра Глокнера еще не видывало такого нашествия. Движение на Мейн-стрит оказалось парализовано. Толпы заполнили проезжую часть. Автомобилям негде было приткнуться. Все хотели билетов. Перекупщики сновали между отчаявшимися и втридорога перепродавали и без того недешевые пропуска на премьеру. Я задрал цену до полдоллара вместо привычных всем пяти центов. Никто не роптал — почти тысяча счастливчиков гордо вплывала в здание по красной дорожке, залитой светом угольных софитов. И дорожка перед входом и яркое освещение — все по моему приказу.
Там же происходила фотосессия. Там рождалась легенда. Вернее, две. Кэтрин Ло и Дензел Рассел готовились войти в историю мирового кинематографа, стоя под огромными плакатами с их изображением в сценических костюмах.
Кто такие эта парочка? Все просто. В элегантном черном фраке и цилиндре — Айзек Блюм. Во взятых напрокат русских мехах — очаровательная старлетка Салли. Не мог же я поместить на афиши такие имена. Долго ломал голову, какие псевдонимы им придумать. Какие только варианты не перепробовал. Идея крутилась вокруг будущих суперзвезд мирового кино, но не хотелось испортить их историю. В итоге, остановился на именах. Долго перебирал варианты. Искал благозвучные сочетания, создав несколько групп критических слушателей.
С мужским псевдонимом вышло проще. Еще нерожденные Дензел Вашингтон и Рассел Кроу стали донорами для Изи. Так появился Дензел Рассел. Не потому, что я считал Вашингтона и Кроу самыми лучшими. Нет, все проще. Их имена, соединенные вместе, лучше воспринимались на слух, делали актерский псевдоним Айзика броским и запоминающимся. А вот женский… Ну, не годились имена будущих секс-бомб или роскошных женщин большого экрана для фамилии. В итоге, плюнул, вспомнил кличку Дженнифер Лопес и наградил Салли благозвучным никнеймом Кэтрин Ло. Немного похоже на Вивьен Ли, но все же другое.
И Айзек, и Салли купались в всеобщем восхищении, которое пока лишь набирало силу. Завтра они проснутся знаменитыми. Их фотографии появятся в центральных газетах. Потом начнется шквал всеобщего обожания. Америка уже подсела на звезд. Зрители «Никельодеонов» писали владельцам письма с просьбой показать тот или иной фильм с участием именно такого-то актера или актрисы. Я же не собирался плыть по течению. Я это течение хотел взять под контроль. Пора порадовать мир агрессивной персональной рекламой вместо продвижения мужских подтяжек.
В общем, Изя кайфовал, в то время как Паркер дрожал от страха где-то за кулисами, Ося откровенно скучал, мечтая вернуться в гараж или к новой пассии из Сан-Диего, а я бесился. Только одно могло мне омрачить минуту триумфа — покушение на мою драгоценную свободу. Не полиции, не тред-юнионов — бабья. Заигрывание со мной достигло своего апогея. Еще чуть-чуть — и точка невозврата будет пройдена. И нет никакой возможности куда-то сбежать. У меня же, блин, премьера!
Механический Pianorchestra за 5 000 долларов, услаждавший слух публики перед началом показа, медленно погружался в глубину оркестровой ямы. Плавно гасли огни. Экран призывно мерцал в ожидании чуда. Затихал гул голосов заждавшихся зрителей. Констанс и Флоренс полушёпотом по-прежнему атаковали мои уши — каждая со своей стороны…
— Браво! Браво! — неистовствовала публика в зале.
Последний кадр с титром «конец» еще не исчез с экрана, но овации уже сотрясали зал театра Глокнера. Успех вышел оглушительным в прямом смысле этого слова. Фурор!
— Баз, ты знаешь, что означает мое имя? — жарко выдохнула Констанс с такой экспрессией, будто только этот вопрос мог волновать мироздание в данную секунду.
— А мое? — не сдерживая голос, выкрикнула мисс Вудхолл. — Мистер Найнс, куда вы?
— Прошу прощения, дамы, но меня ждут на сцене!
Только так и сумел избавиться от Постоянной и Цветущей.
И без того отчаявшийся и мрачный, получил еще парочку пинков под зад на вечеринке для почетных гостей премьеры, на которую сумел технично смыться в гордом одиночестве.
— Зайди ко мне завтра! — хмуро мне бросил генерал Отис, сам на себя не похожий и позабывший про традиционного «паршивца».
— Вы большой молодец, мистер Найнс, — хвалила меня, затолкав в угол зала для приемов, старушка Северанс. — Загляните ко мне на днях на чашечку чая. Мне нужно обсудить с вами одну деликатную проблему.
Будто я не знаю, что от меня понадобилось этим двум столпам лос-анджелесского общества. Собрались мне руки выкрутить с помощью карательного матримониализма. Это дикое словосочетание мне на голубом глазу выдал потенциальный тестюшка Гарри Чандлер. Он тоже присутствовал на приеме вместе с супругой. Оба смотрели на меня с жалостью. В переводе на нормальный язык слова Гарри означали одно: беги, Вася, беги! Не то окрутят в два счета!
— Баз, Баз, очнись! — дернул меня за рукав абсолютно счастливый и умеренно пьяный Портер. — Хочу тебя познакомить с моим другом. Дейв Гриффит, уже не начинающий, а состоявшийся режиссёр. А ведь он стартанул в кино с того, что снялся в моей картине, чтобы оплатить ремонт своих башмаков.
— Не преувеличивай, Эд, — засмущался мужчина с удивительно тонким интеллигентным лицом. — Мистер Найнс, то, что вы создали с Портером — это что-то невероятное. Мне бы ваши возможности. Но я только и слышу от продюсеров: «вы расточительный фантазер». В сравнении с вашим размахом я всего лишь мелкий поберушка на паперти гигантского собора, где вы служите мессу. Быть может, теперь что-то изменится. Вы, как русский царь Петр, прорубили окно в новый мир…
Гриффит? Что-то вертелось в мозгу, как бур на скважине в Хантигтон-бич. Гриффит?
