Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
Дрянные предчувствия терзали и остальных, хотя вся компания, не сговариваясь, избегала разговоров на эту тему. Чернобыльников участников будущей авантюры подчëркнуто игнорировал. Даже сталкиваясь нос к носу в школе или на станции, не здоровался и в сторонку старательно отходил.
Рэй припятчанина видеть тоже не хотел. Точнее, хотел, очень хотел, до горького кома в горле. Но не теперешнего Тошку, а прежнего, ещё не вставшего по другую сторону баррикад. Доброго, храброго и ничего не жалеющего для друзей. Но такого Тошки у них больше не было. Был другой — чужой, незнакомый, на которого больно случайно натыкаться, взглядом.
Так сменили друг друга ещё несколько одинаково серых унылый дней. Оксана звонила и забегала, но подходящего случая для вылазки на завод всё не подворачивалось и не подворачивалось. Рэй метался из крайности в крайность.
То ему хотелось, чтобы нужная ночь не наступала вообще никогда, то наоборот, чтобы кошмарное липкое ожидание кончилось как можно скорее. Завтра! Нет, сегодня! Чтобы перестать уже мучиться и начать действовать. Чтобы всё стало наконец ясно. А дальше пусть хоть из города выгоняют, как мальчишку Галиена Тукка в какой-то хорошей книжке из параллельного мира! Хоть в тюрьму сажают! Да хоть вешают, Рэю будет уже всё равно. Главное, что он будет знать, что не сдался. Что сделал всё, что мог, даже преступление совершил. А если авария на Майтирэне всё равно случится, то хоть не из-за его, рэевского малодушия.
И вот, наконец он всё-таки наступил: вечер, когда Оксана прислала им всем на коммуникатор коротенькое сообщение, самое желанное и самое страшное. Всего из одного слова: сегодня.
Встретиться заговорщики договорились на автобусном кольце напротив главной проходной завода в ровно полночь. "Гениальный" план оставался без изменений. Дополнительно договорились только, что если их кто-нибудь всё-таки поймает, наперебой убеждать поймавшего, что они просто искали аномалии, увлеклись, не заметили, что так поздно, а тут дверь открыта и люди. Быстронейтронничек в своей неповторимой манере предлагал сказать правду, но ему объяснили, что этого по множеству причин лучше всё же не делать. Правду можно рассказать только директору "Эпи-Центра". Ну и ещё Михаилу Константиновичу, если до такового удастся телепатически доораться.
Рэй заранее выпросил у хмурого храмового интенданта целых двадцать штук инжекторов со снотворным, и два пистолета-парализатора. Их вручили "самому тут мирному населению" — Сэнеду и Оксане. Скорее не для дела, а чтобы чувствовали себя увереннее, когда придëтся от охранников убегать.
Из всех участников авантюры Рэйден был в самом выигрышном положении.
Супруги Головановы давно уже привыкли к мысли, что их приëмный сын — член странной секты, иногда устраивающей ритуалы в том числе и по ночам. Поэтому ни о каких "Ой, а куда это ты намылился так поздно" речи не шло. Сэнеда тоже легко отпустили с Рэем, под его же, Рэеву ответственность.
На оговорëнную остановку они с бэ-энчиком явились первыми. Вывалились из автобуса на холодный асфальтовый пятачок, залитый рыжим светом фонарей. Сделали вид, что идут вместе с немногими другими пассажирами в сторону дачного кооператива. Потом осторожно вернулись обратно, забившись в серый неуютный павильончик. Успели слопать по бутерброду и хлебнули чаю из заботливо прихваченного Рэем термоса.
Следующим автобусом — самым последним приехала Лина. Дайичи пришёл ровно без пяти полночь телепортом. В классном чëрном комбинезоне, похожим на одежду ниндзя из фильмов, где только достал? Явившийся минут через десять после самурая гордо продемонстрировал пухлый рюкзак с едой.
— Хорошо когда в семье — сплошные медики, а? — лучась довольством, он выдал каждому из авантюристов по здоровенному бутерброду с колбасой, — Сегодня все по дежурствам, так что собираться можно без спешки и без лишних вопросов, куда и зачем? Лопайте, террористы-дебютанты!
Чернобыльников, разумеется, на остановку не пришёл. Хотя что-то в Рэе, упрямое такое на самом донышке души, не смотря ни на что до последнего надеялось на чудо.
Не было и Оксаны, что гораздо хуже. Её отсутствие делало всю операцию бессмысленной. Не у охраны же вежливо так спрашивать: извините, пожалуйста, как пройти к экспериментальной установке "Монолит"?
Без Оксаны можно просто вставать и идти домой. Точнее, не домой, а к Сосновскому — жевать непригодившиеся бутерброды и думать, что делать дальше.
С другой же стороны, вдруг они уйдут, а Оксана всё-таки явится? Как она будет одна ночью на безлюдной окраине? И что о них после этого подумает? Связаться бы, хоть телепатически, но вдруг это страшно не вовремя? Например, посреди семейного скандала? А может, и не скандала, а что-то совсем плохое у них там произошло? Считать бы, но как назло ни хвоста уранового не считывается. Ноосферу, блин, на профилактический ремонт отключили…
А вот Чернобыльников не пришёл, потому что не захотел. Плевать ему на рэевские дурацкие надежды!
Отсутствующих прождали до половины первого. Жуя колбасу и бегая прятаться в кусты всякий раз, когда слышался шорох автомобильных шин. Последнее — чтобы, не дай Зона, не вылез какой-нибудь чересчур неравнодушный дядька и не пристал с расспросами. Просидели до без пятнадцати часу.
— Не придёт, — опустил голову Эрик Сосновский, — Похоже, что-то там сорвалось.
— Я пытался с ним потом говорить! — Дайичи сорвал полусухую травинку и принялся крутить в пальцах, — Бесполезно.
— Да я не про Чернобыльникова! На фиг нам Чернобыльников? Я про Оксану! Ждëм её ещё или нет, и если ждём, то сколько?
Ответить Сосновскому не успели. Пустое шоссе опять потревожил шорох шин. Уже привычным отработанным движением все скользнули в заросли у обочины.
Кусты были колючие, мокрые и отчаянно неприятные. Длинные волосы Рэя, хоть он и запихал их под воротник, больно за них цеплялись. Рядом бэ-энчик с мученическим выражением мордахи всматривался через ветки в дорогу. Дайичи еле слышно прошипел что-то явно ругательное на родном языке, кажется, Эрик стукнул его рюкзаком.
Подлая тачка, как назло, вместо того, чтобы спокойно рулить себе мимо в дачный кооператив, остановилась. Хлопнули дверцы. В ночной тишине этот безобидный звук показался зловещим, как ружейный выстрел.
Заговорщики в кустах замерли, стараясь поменьше дышать. Рэй прижал к себе бэ-энчика.
— Ребята, вылезайте, это я! — разнëсся над пустым кольцом звонкий голос Оксаны, — Точнее, это мы.
— Кто "мы"? — недовольно спросил исцарапанный Сосновский, вылезая первым.
