Чëрный Выброс: подкритическая реактивность - Радислав Лучинский
— Храм-хлам! — зло передразнил Антон, — А если у иссовцев оружие какое-нибудь вообще запредельное? Подумай башкой своей, придурок! Если у них экранирование такое совершенное, то и всё остальное тоже наверняка не хуже! В разведку он пойдëт, кретин!
— И что теперь? — мрачно спросила Лина, — Станцию не спасать?
— Да, не спасать! — зло выдохнул Тошка, — Мы не в кинофильме живём, а в реальном мире. А в реальном мире бывают вещи, которые нам не по силам.
— И когда это ты таким рассудительным стать умудрился? — хмыкнула Лина, — Прямо старик столетний замшелый. Про эту Иссу и её оружие ещё вообще ни черта неизвестно, а ты уже паникуешь.
— Я не паникую. Я вас к мозгам призываю. Вот представь: мы добыли координату, сходили на разведку, выяснили, что Майтирэн всё равно обречëн… И ради чего тогда Рэй вляпал нас в уголовщину? Чтобы для новых приятелей побыть хорошим?
Рэйден и так-то злился. Очень злился. А после этих тошкиных слов, чудовищно несправедливых, у него горло перехватило от бешенства. Воздух загустел, отказываясь лезть в лëгкие. Привычная кухня закачалась и поплыла перед глазами.
— Радиация! — сделал страшные глаза Дайичи, — Я уже почти не справляюсь её за вами убирать!
— Плевал я на радиацию! — зарычал Рэй, — И на тебя, Чернобыльников, тем более плевал! И лично ты можешь действительно никуда не идти, трус паршивый!
— Я трус? — вскинулся Антон, — Я по роже тебе дам сейчас, узнаешь, какой я трус!
— А если не трус, тогда что? — ярость туманила разум, Рэю было всё равно, что именно говорить, лишь бы ударить побольнее. Чтобы слова, как нож, чтобы в самое сердце, чтобы наверняка, — То, что я был прав тогда во дворе?
Чернобыльский активити грохнул обоими кулаками по столу. Схватил блюдце, шваркнул об пол. Прошипел почти нечленораздельно:
— Во дворе! А при всех слабо повторить, урод?
И это тоже до ужаса не его, не Тошкино — полный ярости свистящий шëпот, похожий на шипение змеи.
— И повторю! — Рэй упрямо вскинул голову, — Хоть тысячу раз повторю!
— Повтори!
— Хорошо, слушай ещё разик! Ты просто не хочется, чтобы Майтирэн спасали! У тебя был большой ба-бах, значит, пусть и у других будет большой ба-бах! Только давай тогда и ликвидаторов со стенки сними — они-то уж явно ещё одного ба-баха никому не желали!
На секунду обрушилась тишина, в которой, казалось, слышится хруст мироздания, трескаюшегося напополам. Рэй кинул быстрый взгляд на Сэнеда — у бедного бэ-энчика беспомощно приоткрылся рот и глазищи, и так-то большущие, распахнулись на пол-лица. Из левого выползла предательская капля, здоровенная такая.
— А вот ликвидаторов не трогай! — заорал Чернобыльников, — Это тебе перед ними совестно должно быть, а не мне. А знаешь, почему?
— Почему? — Рэй тоже шипел, как рассерженная змея.
— Потому что ликвидаторы, — Антон заговорил отрывисто, будто слова были не слова, а пули, и он вгонял их в Рэя выстрел за выстрелом, — Ликвидаторы. Спасали. Свою землю. Свою, понимаешь? Жизнью для этого рисковали и здоровьем. Мне ли не знать, чем расплатились ликвидаторы? А вот ты этого не знаешь, Светлояр-один! У тебя всё всегда было хорошо! Чудо, уникум, исполкомовский сынок, мальчик-мажор! Тебе всё всегда приносили на блюдечке с голубой каëмочкой! А теперь ты захотел перед новым дружком своим выпендриться, и плевать, что люди погибнут! Главное — что ты выглядишь хорошим, правда? Тебя папочка-председатель по головке погладит и конфеточку даст!
Рэй дышал шумно и тяжело. Снова заверещал счëтчик Гейгера. Рядом ИАЭС явно начала прикидывать, как ей сейчас двигаться, чтобы половчее разнять драку, но Рэй с кулаками не кинулся. Наоборот, успокоил дыхание, соорудил непроницаемое выражение на лице и отступил на шаг назад. Нарочито брезгливо.
— Тебя, Чернобыльников, действительно не стоит никуда тащить! Нам балласт не нужен. Лин, Сэнед, все, пойдëмте в комнату!
— Вам сказать, куда вы можете пойти? — в тон ему поинтересовался Чернобыльников, — Или сами поймëте?
— Радиацию надо убрать, — Лина встала, отряхнула брюки, — Нафонили всё-таки тут.
— Уже помогаю, — Рэй очень старательно изображал спокойствие. В голове крутилась фраза из какого-то старого фильма: "А я говорю тебе, что это плохой театр! Я говорю тебе, что это глупый и злой театр"…
Чернобыльников круто развернулся, плюнул под ноги Сэнеду и пошёл прочь. Хлопнул входной дверью. На тумбочке в коридоре осталась сиротливо лежать его сумка. Издевательски новенькая и яркая, бело-синяя с надписью "Аэрофлот".
— Рэй? — робко спросил Сэнед, — Ты есть какой? И нам куда пойти надо?
Рэйден сел обратно на диван.
— Какой-такой… Сами все понимаете, какой!
Быстронейтронничек виновато опустил голову.
— Из-за меня такое всё, да?
— Не из-за тебя, — тихо, но твëрдо ответил Рэй, — Из-за себя. То-есть из-за меня. То-есть тьфу… Ну, в общем, ты тут не причём!
— Ну, вы, парни, даëте! — вздохнула Лина, залпом допив безнадёжно остывший чай — Боюсь, что теперь вас уже никакой Дайичи не спасёт.
— Значит, нечего спасать! — буркнул Рэй, — Если он действительно так думает.
— Он так не думает. Точно так же, как и ты так не думаешь про его аварию.
Бэ-энчик посунулся к Рэю поближе, прижался, как котëнок. Вид у него был несчастный-пренесчастный.
— Какая разница, кто там что думает, Лин! После такого…
— Не простишь?.
— Может и простил бы. Если бы ему это было хоть сколько-нибудь надо. Только ему не надо.
Небо за окном опять плакало маленьким сереньким дождëм.
Диск 10. В ЭКСТРЕМАЛЬНОМ РЕЖИМЕ НЕ ТЕСТИРОВАЛИ Фрагмент 1
Паскудная доля истины в словах Чернобыльникова, конечно, была. Царапучая такая долька, ядовитая. Она противно застряла в мозгу и ещё почему-то в груди, мешая дышать как следует. Ворочалась там, саднила, нагоняла холода и не давала покоя. Прямо-таки замечательное дополнение к проклятому вопросу про Иссу — невидимому сиамскому близнецу, осточертевшему по самый паросепаратор. С вопросом, кстати, теперь звонил не Михаил Константинович, а товарищ Хрусталëв, или кто-то из его заместителей, сам майор куда-то запропастился, причём, прихватив с собой самых любимых храмовых наставников Рэя — Расплава и Плутониума. Отец пропадом пропадал на работе, до праздника Седьмого ноября горисполкому надо было успеть переделать кучу самых разных дел. Уроков в школе задавали невпроворот, и больше всех других педагогов к выполненной домашке придиралась, разумеется, Бельская. Мерзкая физичка трепала Рэя за каждую помарку и некрасиво написанную цифру, заклëвывала дополнительными вопросами и театрально вздыхала, выводя в журнале очередную тройку, если не двойку.
Рэйдену было наплевать, он думал о другом. Оценки это ерунда, А вот лезть на "Альтаир" скоро в любом
