Военный инженер товарища Сталина 1 - Виктор Жуков

Присутствовали: я, Павел Данилович, Борька, Королёв, Ильюшин и генерал Костиков. Все дружно выпили. Позвонил Власик.

— Здравствуйте, Николай Сидорович, — доложил Ильюшин. — Прибыл. Познакомились. Работу принял. Начнем сразу завтра.

— Отдохните денек, — с барского плеча разрешил охранник Вождя. — Иосиф Виссарионович, зная положение дел на фронтах, разрешил вам день отпуска. Попарьтесь в баньке. Отоспитесь. Где там Александр?

— Я здесь, Николай Сидорович.

— Василий Иосифович передавал привет. Ждет в марте на свой день рождения в гости. Надеюсь, с таким темпом развития наступлений, в марте Берлин давно будет наш.

— В январе возьмем! — подсчитал я. — Дроны налажены в производство. К концу января будем у стен Рейхсканцелярии.

— Вот и отлично! Верховный Главнокомандующий доволен твоей работой, Саня.

Потом помолчал.

— Домой не тянет? К семье, дочурке?

— Еще как тянет! — повлажнели у меня глаза. — Но эта чертова барокамера гуляет где-то по эпохам. Никак не просканирует мой вектор маркера. А модуляция без него бессильна.

Все присутствующие давно знали техническую сторону вопроса перемещения барокамеры. Знали, каким образом я попал в их двадцатое столетие. Знали, как Борька с Лёшкой вытянули меня из воронки. Все, кроме Ильюшина — ему я расскажу чуть позже. Если сам пойму.

— Желаю, чтобы после Победы ты вернулся домой, Александр! — серьезным тоном пожелал всесильный охранник Вождя. — А мы уж тут как-то сами с твоими разработками разберемся.

И хохотнул.

Все дружно подняли кружки. Завтра у нас день передышки.

Разумеется, я не знал, что барокамера носит по эпохам летчика Мурманской авиации Игоря. Того Игоря, что сидел с Лёшкой и Борькой у костра на Курской дуге. Не знал, что его отправили из моей лаборатории навстречу мне, чтобы наши маркеры пересеклись, открыв модуляцию. Но барокамера дала очередной сбой. Автоматика капсулы бросала лётчика по различным историческим отрезкам времени. Всего этого я не знал.

Просидев до утра, мы разошлись отдыхать.

— Ну, ты веселый интересный, — хохотнул под хмельком Борька. — Твоя персона понравилась Ильюшину. И даже сам Сталин доволен работой.

— Меня больше тронуло, что сын Василий передавал привет.

— Вот и рванем к нему на день рожденья в марте.

— Ты тоже рванешь?

— А как же, лишенец? Куда ты, туда и я. Может, Данилыча прихватим.

Майор уже сопел на койке. Королёв ушел с Костиковым к себе. Илья Федорович с Ильюшиным — к себе. Мы остались втроем.

— Как в старые добрые времена, — вздохнул Борька. — Эх… Лёшки нашего не хватает. Пропал лучший друг.

…О том, что Алексея замучили в гестапо, мы тоже не знали.

Глава 20

Гитлер рвал и метал. Обвисшая рука безвольно дрожала. Меряя шагами подземный бункер, он прислушивался к уханью зениток. Вентиляционные колодцы пропускали звуки с поверхности.

— Где армия Венка? — кричал исступленно безумец. — Почему еще на подходе? Венк старый вояка! Должен исполнить приказ.

— Его отрезали союзники, мой фюрер, — вытянулся во фрунт начальник Генерального штаба.

Присутствовали:

Геринг, уже слегка похудевший от постоянных налетов советской авиации. Гиммлер, с неизменным пенсне, блестевшим от ламп. Борман, постоянная тень своего начальника. Гальдер, адмирал Дёниц, фельдмаршалы и высшие чиновники рейха. Где-то в углу примостился обер-диверсант Скорцени, никем не замеченный. Слово взял адмирал Канарис:

— По нашим данным русские применили новый тип оружия. Крохотные беспилотные летающие аппараты. Управляются радиоволнами. Каждый несет заряд боеголовки. Размер не больше футбольного мяча.

— Оружие-оружие… — закатил глаза Гитлер. — Только и слышу со всех концов об этом тайном оружии. Откуда оно у русских появилось? Кто конструктор? Почему не знаю?

Приступ бешенства и ярости сменился полным безволием. Фюрер опустился в кресло. Тело обмякло.

— Смею доложить, — продолжал Канарис, — вначале мы думали на фон Брауна. Как нам известно, его захватили союзники. Но эти беспилотные автоматы выпущены русскими.

— Значит, не Браун?

— Не Браун.

— Тогда кто? Кто, черт побери?

— Разведка докладывает, что у русских на фронте тайно работает какой-то конструктор. Не из числа нам известных. Но в расположение Западного фронта были замечены Королёв и Ильюшин.

— Ильюшина слышал. Его «штурмовые крепости» Ил-2 у нас у всех на слуху. А кто второй?

— Некто Королёв. Физик. Сидел в лагерях. Был вызволен личным охранником Сталина, неким Власиком.

— Слышал и о Власике. Вторая подстилка Сталина, как и Поскребышев. Но Королёв? Зачем он мне нужен?

— Один из ведущих физиков-ядерщиков Советов. И если они замечены вдвоем с Ильюшиным, то в совокупности можно предположить, что беспилотники — дело их рук.

— Не так все просто, — перебил Гальдер. — По нашим данным там еще замечен некий генерал Костиков. Все трое в одном месте.

— А это кто такой? — повернул в кресле голову Гитлер.

— Создатель «Катюш». Реактивных снарядов. Тех самых снарядов, разработанных Королёвым.

— Еще одна головная боль! — прикрыл глаза руками фюрер.

Борман тут же поднес стакан воды. Трясущимися руками Гитлер опрокинул стакан в рот. Закашлялся:

— И как мы будем выходить из положения?

Повисло молчание.

— Ка-ак! — внезапно разъярился тот. — Как, я вас спрашиваю? Берлин в руинах. На нас тучами сыплются эти… как их там…

— «Сталинские оводы», — подсказал кто-то. — Так их называют в советских войсках. Трутни и рои.

— Вот-вот… трутни! В бога душу мать! Они повсюду! Зенитки не успевают отстреливать их, а они прут по воздуху целыми эшелонами.

— Роями, — подсказали вторично. — Их прозвали «Советскими роями».

— Какой урон они несут для Берлина? — впервые подал голос Геринг.

— Огромный! — отчеканил Гальдер. — Зенитки не в состоянии отсеивать огнем столь громадные волны налетов. Их тысячи! Тысячи! Со всех концов — с востока, юга, севера.

— М-да… — вздохнул Геринг. — Это вам не мои бравые летчики-асы. Тут бездушные крохотные автоматы. А с Запада нет угрозы Берлину?

— С Запада должен быть Венк! — заорав, вскочил Гитлер. — Но Венка нет. Нет его армии! Она просто исчезла!

Драматическая пауза затянулась надолго. Каждый из высшего руководства понимал, что режим фюрера доживает последние дни.

— Сегодня мы в ловушке! — бушевал глава рейха. — Русские уже на подступах к Берлину. Завтра они ворвутся внутрь. Послезавтра завалят этими роями весь Рейхстаг. А потом доберутся сюда!

Он на миг сник. Ярость сменилась полной апатией, как это нередко