Русская Америка. Сухой закон 3 - Михаил Дорохов

— Или разовой акцией, — задумался я, — У него нет никаких долгов или проблем? На которых могли «сыграть».

— Постараюсь разузнать, — записал себе какую-то завуалированную пометку Исаак.

— А что по Курту Кэмпу и Дику Фросту? — назвал я детективов, что допрашивали меня после перестрелки на стройке и отправили в распределительную тюрьму Нью-Йорка.

— Здесь всё интереснее. Дик Фрост, на первый взгляд, чист. А вот про инспектора Кэмпа ходят слухи, что с ним можно договориться! — Исаак сложил пальцы щепоткой и потёр ими друг о друга, намекая на деньги.

— Понятно, это ценная информация. Попробуйте нарыть что-то ещё, Исаак. С кем они чаще всего пересекается? Из тех, кто ведёт «своеобразный» бизнес. И у меня вопрос: что вы знаете о прокуроре Саленсе? И судье Блейзе?

— Блейз очень противный тип. С ним тяжело договориться. Он и у себя-то с коллегами вечно в контрах. Его постоянно «топит» пресса, — поморщился адвокат, — А вот окружной прокурор — фигура сильная. Он в очень натянутых отношениях с главным управлением полиции Нью-Йорка. Я слышал, что он пару раз скандалил с ними за закрытыми дверями. Кстати, ходят слухи, что он благоволит шерифу Бронкса — так хорошо известному вам Джону Фэллону. По крайней мере, Саленс защищал Джона на докладах по громким делам, которые доверили вести шерифу Бронкса. Про подрыв склада с «лечебным вином» и убийство банды ирландцев.

Я сделал вид, что просто слушаю. Ведь всё, что сейчас упомянул Исаак — сделали я и мои парни. Оказывается, я сильно усложнил Фэллону жизнь, раз он вынужден разгребать все эти инциденты после меня.

— Последний вопрос. Что вы знаете о судье Алонзо Доусоне? — я пристально поглядел на Исаака.

— Кхм… он, пожалуй, тот человек, с которым можно «иметь дело». И очень скользкий. Между нами говоря, он единственный, кто «тормозит» дело о скандале «Блэк Сокс» и помогает одному нашему общему знакомому… — вкрадчиво и тихо произнёс Ванжевский.

О как! На этом бейсбольном матче я сделал первые триста долларов в «новой жизни», после того как «провалился» в эту эпоху в тело юного Алексея Соколова. А вот Арнольд «Мозг» Ротштейн заработал на тех подставных матчах очень большие деньги. И насколько я помню подробности, он был одним из важных подозреваемых, что еле избежали наказания на суде, который скоро начнётся.

Сейчас против Ротштейна собираются доказательства. Игроков, сливших игру ради вознаграждения от букмекеров, сейчас таскают по комиссиям. И помимо спортивного комитета, немаловажную роль там играют и гражданские судьи. Значит, Алонзо — тот, кто помогает Ротштейну и покрывает его, всячески оттягивая начало официальных разбирательств. Скорее всего, за приличные деньги. Это плохо. Получается, что Арнольду Ротштейну мне звонить никак нельзя. Ведь в этом деле с Аунего я собираюсь «топить» его карманного судью. Это осложняло задачу и в перспективе могло привести к ухудшению отношений с «Мозгом». И все же ставки высоки. Значит, можно обратиться только к одному человеку.

Попрощавшись с Исааком и выписав ему чек в кругленькую сумму за раздобытую информацию, я вышел на улицу. Посильнее запахнув пальто, поскальзываясь на льду, отправился к ближайшей телефонной будке. Зашёл внутрь и дождался соединения с Атлантик-Сити.

— Алло! Наки! Рад тебя слышать!

— Ооо, Алекс! Ты никогда не звонишь просто так! Давай выкладывай — что у тебя? — послышался смех самого крупного теневого дельца восточного побережья.

— Помнишь, мы виделись с тобою на скачках, и ты сказал, что вкладываешься в предвыборную кампанию Уоррена Гардинга.

Как только Енох услышал имя кандидата в президенты от республиканцев, то сразу перешёл на серьёзный тон:

— Конечно, помню. Слушаю тебя, Алекс.

— Я кое-что нарыл на демократов в Конгрессе. И у меня есть идея — как приблизить победу Гардинга на грядущих выборах президента Соединённых Штатов! Интересует?

Глава 15

Театр на Гудзоне

На следующий день. 17:40. Мидтаун. Манхэттен. Нью-Йорк.

«Бронированный» иссиня-чёрный «Паккард» медленно подкатил к тротуару и остановился в одном из самых культовых мест на сорок четвёртой улице. Прямо напротив ковровой дорожки, в месте, где высаживали пассажиров, заранее заказавших столики в дорогом ресторане на первом этаже старинного красивого здания.

Несколько проходящих зевак с интересом бросили взгляды на красивый дорогой автомобиль. Порошила метель. Мягкие хлопья снега танцевали в причудливых вихрях холодного ветра, дующего со стороны Гудзона. Но даже по такой погоде на улице под длинным козырьком лежал ярко-красный подиумный «проход».

К машине тут же двинулся швейцар в форменном пальто. Я открыл дверь позади водителя и выбрался в ледяную стужу. Поднял голову и увидел на здании барельеф в виде надписи.

«Хадсон».

Я быстро обошёл авто и, сунув отворившему дверцу швейцару купюру, сам подал руку своей спутнице. На богатый ковёр ступила изящная ножка в чёрной туфельке. А затем тут же скрылась под складками массивной шубы. Тонкие пальцы Блум коснулись моей ладони, и я помог ей выйти из «Паккарда».

Швейцар уже раскрыл над ней от снега зонтик, что так и норовил улететь в сторону залива. Мисс Брауни взяла меня под заботливо подставленную руку, и мы пошли с ней в сторону больших распашных дверей театра.

Позади Матвей тронул с места мой «бронеавтомобиль» в поиске удобного места для парковки и ожидания.

Бродвейский «Хадсон» был одним из старых театров, в которых ставили классические постановки. Здесь играли вечные шекспировские трагедии, комедии Мольера и Бомарше, даже античные спектакли Софокла. «Хадсоном» его прозвали следующие волны мигрантов из Союза. По принципу «как написано». На самом деле название было простое: «Гудзон». И коренные жители называли его иногда «Театром на Гудзоне».

Когда в Атлантик-Сити на скачках я предложил Блум сходить в Нью-Йоркский театр, она говорила именно о «Хадсоне»… Когда она позвонила мне вчера, будучи в городе, и предложила увидеться по нашим общим делам в Кентукки, я позвал её именно сюда. Ещё не зная — будут ли билеты?

Их не было. Даже резерва для высокопоставленных членов администрации города. Мой посыльный уговорил распорядителя театра отдать свои места. Ну как уговорил… Гигантская корзина роз зимой для его жены и приличный конверт с хрустящими купюрами. Проще оказалось забронировать место в ресторане «Хадсона».

Признаться, я и сам хотел в театр. За несколько месяцев в этом мире я не был нигде, кроме ипподромов. А тут ещё и с Блум. Получилось совместить два приятных дела сразу. Кто же откажется?

Внутреннее убранство первой половины холла «Хадсона» было