Смерть на обочине - Евгений Васильевич Шалашов

– Пройдемся? – предложил я Ухтомскому. – Тут и идти-то всего ничего.

– Можно, – кивнул пристав. – Савушкин, вези чемоданы в Окружной суд, к господину следователю, а ты, – кивнул Смирнову, – неси службу дальше.

Городовой Смирнов уныло кивнул. Гостиница нынче стоит пустой, без хозяев, полезных в хозяйстве вещей много. Оставить без охраны – горожане, словно трудолюбивые муравьи, проложат тропы и все растащат. И кони в конюшне – две штуки, их тоже нужно кормить и поить.

Парню можно лишь посочувствовать. Не из-за его «тяжкой службы», а по другой причине. «Англетер» как раз и расположен на том участке, за который он отвечал. Смирнову положено и книги учетные проверять, и правильность прописки сличать. И тот чиновник, что из Кириллова – тоже просчет унтера.

Исправник городового пока не видел, но скоро увидит. Эх, тяжко парню придется. Впрочем, сочувствовать не стану. Если бы не головотяпство унтера, события пошли бы по-другому.

– Василий Яковлевич у себя? – поинтересовался я, когда мы вышли на проспект.

Ухтомский сделал неопределенный жест. Дескать, не его дело отслеживать, где начальство пребывает. А оно подчиненным не докладывает.

– Если что, говорите всем – его высокоблагородие работает дома, с бумагами, – подсказал я, сдерживая смех.

Василий Яковлевич, судя по всему, вместе с Николаем Ивановичем ушли в «штопор». Но мне они оба пока не слишком нужны.

– С извозчиками разобрались? – поинтересовался я.

– Так что разбираться? – пожал плечами пристав. – Темно, а два дурака не захотели дорогу друг другу уступить. Один в больнице, второй на почтовой станции отлеживается.

– А лошади?

– Слава богу, в порядке. В почтовое ведомство бумагу отпишем – пусть дураков накажут.

Кони не пострадали, а дуракам впредь наука. Жаль, нельзя их прав за ДТП лишить, потому что и прав-то нет. Но почтовое ведомство сделает свои выводы. Скорее всего, уволит обоих кучеров. Там не церемонятся, а желающих возить почту и пассажиров за твердую зарплату, то есть жалованье, предостаточно.

За компанию с приставом дошли до полицейского участка. Антон Евлампиевич спросил:

– Парни мои вам еще понадобятся?

Я прикинул. Вроде полиция мне пока особо и не нужна, теперь только допросы пойдут, разве что одно дело осталось.

– Обыск у нашего канцеляриста, который Петров, следует провести. Печатку поискать и кольцо обручальное.

Конечно, надо было сразу проводить обыск у оборотня, но мне не раздвоиться и не расстроиться.

– Сами пойдете, или кого-нибудь послать? – деловито поинтересовался пристав. – Егорушкина можно, он на обысках бывал и знает, где Илья квартиру снимает.

– Его и пошлите, – кивнул я, памятуя, что фельдфебель у нас нынче вроде стажера. – Только пусть он еще кого-нибудь с собой возьмет. Акт изъятия подскажите, как правильно составлять. И про понятых напомните.

– Все подскажу, все напомню.

– Да, Антон Евлампиевич, пусть Фрол обратит внимание – если в вещах Петрова окажется нечто такое, чего не должно быть у канцеляриста, пусть тоже изымает.

– А что именно?

– А хрен его знает. Золотые украшения, шкатулки какие-нибудь, сундучки… И деньги, если отыщет. Если наткнется на непонятное, пусть сам изымает либо меня зовет.

Ухтомский отправился в участок, а я зашел в Окружной суд, пристроил сундук и оба чемодана в своем кабинете. Теперь, вместе с кистенем, вещдоков для суда предостаточно.

Так что можно и на обед сходить.

На своей квартире я застал господина Литтенбранта, сидевшего в столовой. Между прочим – столовой, за пользование которой я плачу деньги Наталье. Ну да ладно, не на кухне же гостю сидеть. Петр Генрихович ведь почти жених хозяйки.

Пока я умывался, успел быстренько чмокнуть Наталью в щечку. Сказал шепотом:

– Вот, а вы расстраивались. Не письмо прислал, сам прибыл.

Наталья Никифоровна, занятая делом, таким же шепотом отозвалась:

– Сказал, что сам будет и зайцев свежевать, и уток щипать. Идите, Иван Александрович, развлекайте гостя. Сейчас на стол накрою.

Собственно-то говоря, это не мой гость, а ее. Но придется.

Кстати, а почему Петр Генрихович второй день болтается в Череповце, если ему положено находиться на рабочем месте? И куда смотрит начальство? Хм…

– Иван Александрович, замолвите за меня словечко, – попросил «аглицкий джентльмен».

– А что такое?

– Наталья Никифоровна не желает прямо сейчас отправляться ко мне, в Нелазское. Зачем ей мотаться в Устюжну? Ладно бы в сам город, но еще и в уезд? Это же месяц, не меньше.

– Кажется, она собирается родню навестить, – осторожно сказал я.

О перипетиях в отношениях между Натальей и Литтенбрантом мне не положено знать. Только детали, которые хозяйка поведает своему жильцу. Не более.

– Разве Наталья Никифоровна вам ничего не рассказывала? – удивился Литтенбрант.

– Только в общих чертах, – сказал я. – Наталья Никифоровна – женщина не болтливая.

– Вот, это мне в ней и нравится, – с удовлетворением сказал мой коллега.

Между тем хозяйка принялась расставлять на столе миски со щами, принесла хлеб. Кивнула, давая понять, что теперь можно помолиться перед едой.

В молчании съели первое, потом Наталья принесла котлеты с гарниром из овощей.

Старательно разделывая котлету, Литтенбрант сказал:

– Я считаю, что Наталье Никифоровне незачем с кем-то советоваться, что-то обсуждать. Ей нужно приехать, осмотреть мой дом. Если что-то не понравится, готов сделать необходимые изменения, произвести ремонт. Да что там – я готов выстроить для нее новый дом! Сколько можно тянуть?

Хозяйка посмотрела на своего будущего жениха с неудовольствием, а я предположил:

– Наверное, для Натальи Никифоровны это просто повод навестить родственников.

– Совершенно верно, – кивнула хозяйка. – Сестер с родителями не видела года три, если не четыре. То дела какие-то не дают возможности съездить, то денег нет.

– Да? – удивился Петр Генрихович. Пожав плечами, сказал: – Почему-то об этом я не подумал. Наверное, потому что сам давненько не видел своей родни, но и надобности в этом не испытываю.

– А я соскучилась, – покачала головой хозяйка.

– Конечно-конечно, – закивал Литтенбрант. – А кто вам мешает вначале заехать ко мне, а уже потом отправиться к родственникам в статусе моей невесты?

Наталья Никифоровна задумалась. Ишь, думать она будет. Соглашаться надо. Но если согласится, то как же я?

– Кстати, не хотите мне немного помочь? – спросил я у Литтенбранта – Сейчас дело свалилось, очень сложное, ничего не успеваю. В тюрьме у меня сидят человек пять, их нужно допросить. Уверен, что председатель суда возражать не станет. Думаю, наградные за это дадут неплохие. Поговорить с Николаем Викентьевичем?

Господин Литтенбрант поскучнел.

– Я бы с огромным удовольствием вам помог, даже без всяких наградных, – сказал он. – Но вот беда – мне сегодня придется уезжать. У нас там спокойно, не чета городу, но все может быть.

Я подавил улыбку. Ишь, жениться человек хочет, а трудиться –