Гонки олегархов - Квинтус Номен
И вот с этим у Олега Николаевича постоянно возникали «мелкие административные проблемы»: заметная часть такого нового и очень нужного оборудования в СССР не производилось, а добывание у товарища Кима разрешения на заказ его у капиталистов каждый раз превращалось в очень непростое приключение. Это даже не говоря о том, что его потом и доставить в страну было крайне непросто, но с доставкой-то все было понятно, зарубежных компаний, готовых за долю малую что угодно куда угодно перевезти было немало, а вот уговорить Ильсена ни за какие деньги не получалось. То есть за деньги — тут даже и думать в эту сторону не стоило, но даже придумать достаточно веские аргументы для обоснования таких закупок было крайне сложно. Правда, всегда оставался один «непробиваемый аргумент», но Олег Николаевич все же старался часто к нему не прибегать: если Ильсен к нему привыкнет, то аргумент уже серьезность и непробиваемость может и утратить. Но когда все прочие способы переубедить корейского руководителя были исчерпаны, пришлось «воспользоваться помощью друга».
И Светлана Владимировна не подвела: когда во время очередного разговора и Ильсеном Олег Николаевич подключил по защищенной линии Внучь, она, минут пять послушав, о чем спорят собеседники в Пхеньяне, задала товарищу Киму очень неожиданный вопрос:
— Товарищ Ким Ильсен, а вы в курсе того, что в СССР во время войны погоны танковых башен обтачивались на германских станках? На тех, которые по поручению товарища Сталина были закуплены в совершенно фашистской Германии у компании Рейнметалл? И ведь после этого советские танки очень даже успешно громили фашистскую нечисть как на нашей земле, так и в Европе, а не было бы у СССР этих фашистских станков, то чем бы мы тогда защищать страну стали бы? Вы об этом знали? Нн знали, а вот я вам сейчас об этом и рассказала. Так что, по мнению товарища Сталина, если даже фашисты могут нам продать то, что поможет их же и разгромить, то отказываться от закупки просто… неразумно. Вы со мной согласны? В смысле, с товарищем Сталиным?
— Товарищ Сталин проявил настоящую государственную мудрость, сделав это.
— А теперь давайте и вы такую же мудрость проявите: новое оборудование для завода в Йонбёне для танков, конечно, не будет применяться, но вот электричество, производимое новыми атомными электростанциями, поможет изготовить и танки, и пушки, и ракеты, помогающие защитить страну от мерзких южан и их заокеанских покровителей-империалистов.
— Не могу не согласиться и с вашей мудростью.
— Это все же мудрость не моя, я уже сказала, чья. А теперь еще и ваша. Надеюсь, я вам больше пока не нужна: прошу извинить, но у меня все же довольно много работы еще осталось…
Поздно вечером Олег Николавеич все же не удержался и снова набрал Москву:
— Внучь, я… что, в самом деле советские танки на немецких станках делались?
— Понятия не имею. То есть какие-то германские станки в Ленинграде на Кировском заводе точно были, да они вообще на довольно многих заводах у нас стояли. И я точно знаю, что на двух таких станках — я их даже сама руками трогала — в войну корпуса для снарядов точились. Но нам важен сам факт того, что покупать оборудование у кого угодно можно и иногда даже нужно, а вот какое под это обоснование подвести — это уже дело десятое. У кого на что фантазии хватит…
— Да уж, фантазии вам точно не занимать. А раз уж я все равно вас побеспокоил, вопрос один все же задам: дед Игнат хочет заказать кое-какое оборудование, западногерманское, для завода по производству мощных электрогенераторов. Не для себя, то есть не для Особго района, один его старый китайский товарищ товарищем Мао был озадачен. Вы сможете ему в этом как-то помочь?
— Правильный вопрос звучит так: можем ли мы ему помочь. И ответ на такой, правильно заданный вопрос, будет «да». Но именно мы, а не я, причем большей частью лично вы. У Елены Николаевны есть по этому поводу очень интересная мысль, но для ее воплощения вы должны будете поговорить с Марией Рамирес…
— Она вроде давно уже Эстрада, я вроде вам говорил.
— Да хоть Луна де Майорка, мне… в общем, вам придется где-то на месяц Пхеньян покинуть. И лучше — для дела лучше — если я вас самое позднее послезавтра встречу уже в Москве.
— Я постараюсь…
— Очень постарайтесь, я уже начинаю вас ждать. Дома, вы знаете, где это…
Глава 13
Изабель Луна де Майорка (в первой фамилии ударение на «у» ставилась) была, когда я училась в Автономном университете Мехико, в определенном смысле моей подругой и «женщиной с трудной судьбой». И трудности ей предоставила родная бабка, которая — когда мать Бель пыталась придти в себя в госпитале после довольно трудных родов — заставила служащую больницы записать в документе о рождении полную фамилию внучки (то есть и свою собственную), а в графе «имя» записать все, что придумали перед ее рождением многочисленные родственники. Родственников было много, фантазия у вех была богатая, а в те времена предсказать пол ребенка до рождения еще не умели — поэтому среди имен были, на мой взгляд, не совсем женские имена: Росарио, Соккоро или Черо. Но все же женских имен было больше, однако, как мне сказал хорошо знакомый с Изабель Симон, фамилий у нее было еще больше: бабка очень сильно гордилась тем, что носила «самую длинную фамилию в Мексике». В результате и родители, и бабки с дедами, и все старшие ее братья и сестры называли девочку каждый своим «любимым» именем…
Но было в этом и определенные преимущества: по закону (по крайней мере тогда) обладатель множества имен и длинных составных фамилий имел право сам выбрать «официальное короткое имя» для занесения в публичные документы —
