Меч Тамерлана - Роман Валерьевич Злотников
Хотя зверства поганых, коли Тохтамыш возьмет верх, будут куда как страшнее.
– Федя, я твоих людей не держу. Но елецкие повольники дали мне обет служить князю и княжеству… А кроме того, многие обрели здесь семьи. И что же, бросят их на произвол татар?
Шуй негромко ответил:
– Семейные постараются вывезти родных.
Понятненько… И этот туда же.
– Дмитрий, а ты мне вот скажи: куда вывезти? В Москву? А ну как татары ударят именно по Булгару? И от Казани, Нижегородскими землями, последуют на стольный град, а?! Да и Хлынов от Булгара недалече, тем более повольники свое слово в борьбе с Тохтамышем уже сказали. Очень громко сказали! И коли падет Москва, думаешь, на Вятке удержитесь? Да захотят ордынцы – смогут и в Новгороде вас достать! Вечно бегать не получится…
Повольники замолчали, но и у меня аргументов не так много осталось.
– Поступим следующим образом. Если Тохтамыш объявится в Булгаре, вам никакого резона следовать на полуночь нет. Хотя… Хотя ушкуи повольников, вооруженных пушками да самострелами, серьезно помешают хану с переправой на Русскую землю! Особенно если Донской успеет вывести на рубеж Оки свою рать… Поможем отразить вторжение – и награда будет царской!
Атаманы призадумались над моими словами, особенно зацепило их упоминание «награды». Так что я решился ковать железо, пока горячо.
– Что же касается Ельца и Дона… Ну, смотрите. Вместе с казаками – особенно когда потянутся с Дона вольные воины, – вместе с освобожденными нами невольниками и ополчением мы соберем немалую рать. Тысячи полторы ополченцев да казаков примерно столько же… Сами ушкуйники, считая ротников Федора, да и пронские, и рязанские дружины ведь обязательно придут нам на помощь. Тысяч пять воев соберем, а то и больше!
Краткое мгновение – перевести дыхание – и я продолжил:
– Уж не знаю я, какими силами Тохтамыш побил Боброка, беглецы разное говорили, но так ведь и у страха глаза велики. Тысяч пять поганых ожидало нас в засаде в Сарай-Берке, да примерно пара туменов сразились с войском Ак-Хози… Опять же, мы неплохо врезали по татарам в Сарае, и Боброк дал крепкий бой, прежде чем сгинуть, значит, два тумена будет у врага, это от силы! Четыре к одному в пользу поганых, но мы ведь встанем за рекой, на бродах. К самому Ельцу ворог теперь вряд ли сунется, а иные остроги у переправ мы укрепим! Посадим в них крепкие гарнизоны, наладим «ямы» между крепостцами, чтобы казачьи гонцы могли вскорости упредить о налете татар… Или подать дымовой сигнал. А там мы из Ельца на ушкуях вышли, и в любой точке по ордынцам ударили! Подумайте, братцы? Может статься, что удержим Елец и броды на Сосне своими силами, а уж там и князь подойдет! Нагнал я на вас тоски – так извиняйте, братцы; не все так черно, как может показаться.
Но ушкуйники пока молчат, напряженно обдумывая мои слова… Надо еще что бросить на чашу весов!
– Награда от меня – земля. Столько земли, сколько захочется каждому ротнику – на правах моих дружинных. В Газарии ведь сколько еще невольничьих рынков? Сколько полоняников мы еще сумеем освободить? Это сейчас мое княжество – глухой край! А годков так через десять это будет самая раздольная, самая богатая людьми земля на всей Руси! Ну и конечно, что с боя взято, то свято. Неужто самих татар мы не пощипаем, коль поганые к нам явятся, а?!
Шуй и Косой ответили мне одновременно:
– Да!
– Нет.
Я благодарно кивнул Дмитрию, после чего обратил свой взгляд на тезку:
– Уверен? Ведь и награду с великого князя я также стребую. Мы же у Ельца и Москву будем защищать!
Федор лишь отрицательно мотнул головой:
– Довольно нам княжьих наград. Ушкуйники вдоволь пролили за их крови у Жукотина и в Сарай-Берке. Дойдут татары до Хлынова? Вернемся в Новгород. Не желаю я больше лить кровь за князей!
У давнего соратника глаза полыхнули свирепым гневом; что же, после зимней бойни и недавней засады он имеет полное право гневаться…
Я терпеливо кивнул:
– Будь по-твоему, Федор. Но неужто поведешь своих людей на полуночь в самую зимнюю стужу, а? Еще и голодными… А у меня есть запасы еды, хорошие запасы, но я согласен ими поделиться, коли останетесь вы до весны. Покуда наверняка не узнаем, где ударит Тохтамыш…
Косой было вскинулся, но я остановил его жестом руки:
– Погоди горячку-то пороть, дослушай! Так вот, если появится хан на Дону, я не буду мешать вам уйти. Но взамен попрошу взять с собой столько наших жен и детей, сколько сможете, и переправить их через Оку в землях Московского княжества. Ведь это вы сумеете сделать?
Федор чуть сдулся и нехотя кивнул.
– Вот и славно!
Про себя же я подумал, что свободных невольниц – ну то есть бывших невольниц, – а также незамужних девок и красивых вдов со всего княжества буду знакомить с повольниками грядущей зимой. Особенно с повольниками Косого… Устроим несколько праздников, ярмарок, глядишь, начнут и миловаться, особенно в студеную пору, от привычного русичам зимнего безделья. А уж там девки понесут плод – так и повенчаем!
И никуда ушкуйники от меня не денутся…
– Тимофей, вы как?
Болдырь только пожал плечами, после чего невесело заметил:
– Мы все семейные, нам стронуться на полуночь не с руки. Тем более в зиму… А по весне видно будет. Но прав ты, княже: чтобы женки да детки успели уйти, нужно будет насмерть встать и биться с ворогом, покуда сами живы. Вот только… Ежели татары с Казани на Москву пойдут и на Оке князь Дмитрий их не удержит, я казаков снова на Дон уведу. Все одно стругов у наших воев немного, и кто из охотников за тобой пойдет на выручку великому князю да по зову сердца, тот пойдет. Остальные же с семьями подадутся на полудень…
Я согласно кивнул, даже не пытаясь давить на данные ранее обеты казаков служить мне, князю Елецкому, и оберегать свой новый дом. На самом деле я и сам вполне серьезно рассматриваю возможность отправить семью на юг, коли Тохтамыш
