Калгари 88. Том 11 - Arladaar
В конце тренировки каток навестили директор школы Владимир Иванович Каганцев и товарищ Редькин, председатель Екатинского комитета по физкультуре и спорту. Уважаемые люди стояли и смотрели, как шустрые фигуристы режут лёд, разбрасывая снежную крошку по сторонам и на проведённый ремонт.
— Я гляжу, пошёл на пользу ремонт, проведённый здесь, — с удовольствием сказал Фёдор Никитич Редькин, глядя на эту милоту. — Вы знаете, Владимир Иванович, у меня такое ощущение, словно мы в каком-то столичном клубе находимся. Прекрасно!
— Прекрасно, — согласился Каганцев. — Надо признать, здесь главная причина всего этого тренируется.
— А как вторая девочка, Марина Соколовская? — неожиданно спросил Редькин. — У вас нет никаких известий из ЦСКА?
— Она уже не наша, — изменив голос, сказал Каганцев. — Я бывших учеников не отслеживаю. Пусть идут куда хотят и живут как хотят.
Редькин хотел что-то сказать, но в разговор вмешался посторонний. Вернее, не совсем посторонний.
— Здравствуйте, можно с вами поговорить? — раздался рядом девичий голос.
Уважаемые люди обернулись и увидели ту самую Хмельницкую, о которой только что говорили. Люда стояла в двух метрах, немного сбоку, отчего они сразу её не увидели. Одета в спортивный костюм Adidas, на руках матерчатые перчатки, на голове забавная налобная повязка с кошачьими ушами. Чёрные волосы выбиваются из-под повязки, зелёные глаза смотрят слегка настороженно, по белоснежным щекам разлился розовый румянец.
— Да, конечно, говори, Люда, что ты хотела? — сразу отреагировал Редькин.
— Это, конечно, не моё дело, прошу извинить, но у нас в подсобке, где стоит машина для заливки льда, находится точно такой же плакат, что висит здесь с моим изображением, — осторожно сказала Арина. — На нём очень красиво нарисована Марина Соколовская, с серебряной медалью первенства СССР. Наверное, этот плакат хотели тоже сюда повесить, ну почему-то не повесили. Я думаю, Марина вполне достойна тоже находиться на этой стене. Она внесла огромный вклад в то, что о нашей спортивной школе узнал весь мир.
— Люда, я могу вообще не разговаривать с тобой на эту тему, ты понимаешь это? — неожиданно с недовольством спросил Каганцев. — Но, отвечу. Соколовская приняла решение покинуть нашу спортивную школу. Я не считаю это предательством, но не хочу, чтобы такой исход стал примером для наших учеников. Понимаешь это? Это сугубо воспитательный момент для будущих спортсменов.
— Владимир Иванович, я не понимаю этого, — призналась Арина. — Марина стала чемпионкой города, потом завоевала серебряную медаль на чемпионате Свердловской области, стала серебряным призёром первенства СССР, и только очень сильные соперницы и слепой случай не дали ей завоевать медаль на чемпионате мира. Она очень сильная спортсменка и прекрасный человек. Я всё-таки считаю, её портрет достоин того, чтобы быть примером для наших ребят.
— Владимир Иванович, а почему ты так категорически против Соколовской? — неожиданно спросил Редькин, как будто соглашаясь с Ариной. — Люда правильно говорит. Почему мы должны разбрасываться нашими учениками? Мы никого и никогда из своих не бросаем и не сдаём! Это традиция! Пусть Соколовская сейчас выступает за ЦСКА, но кто знает, вдруг она надумает вернуться к нам? Не сейчас, так через год, через два. В жизни, знаете, всё бывает. Не нужно нам бороться со своими учениками. Я, конечно, понимаю вас как директора школы, но всё-таки, мне кажется, это более вопрос государственный, чем наш личный. Так что давайте сделаем так, как велит нам сердце.
Каганцев скептически покачал головой и пожал плечами, как будто говоря: «Делайте вы что хотите». Судя по всему, своё мнение он не переменил и переменять не собирался, что говорило об упрямом характере бывшего мастера спорта по боксу… Однако ничего поделать было нельзя: раз начальник сказал, значит, так надо сделать…
… Вечером этого же дня в семье Хмельницкой состоялось семейное собрание. И вопрос на нём обсуждался один: что делать с летним отдыхом. Мама пошла в отпуск и хотела съездить на море: похоже, у Хмельницких это уже был ритуал.
— Саша, ты сейчас будешь работать, тебе отпуск дадут по закону только через год, это я тебе как бухгалтер говорю, — заметила мама. — Если ты сейчас, после своих полярных экзекуций не отдохнёшь, что потом будешь делать, когда через полтора месяца начнётся затяжная осень, а потом суровая зима?
— А что я буду делать? — как будто в раздумье спросил папа. — Работать буду, как и все. С ребятами, на заводе. Дашка, если ты хочешь отдохнуть, я разве против? Поехали, съездим на море, но как мы оставим одну Люду? Мы же хотели ехать вместе с ней.
— Вы знаете, я уже говорила, — терпеливо сказала Арина. — Я очень хочу съездить на море. Я в этом времени ещё не знаю, что такое морской отдых. Но поймите, я не могу позволить себе сделать такой перерыв. За прошедшую неделю, когда я начала заниматься ледовыми тренировками, я начала приходить в себя и значительно прокачала свой скилл. Если я сейчас брошу, я за неделю солью все результаты такой упорной работы. Я спортсменка. И человек, ответственный за свою судьбу и за судьбы других людей. Если нужно остаться без поездки на море, я останусь. Так надо.
— Ты опять говоришь какими-то непонятными словами? Если ты останешься одна, как мы будем спокойно отдыхать? — спросила мама. — Мы постоянно будем думать, как и что с тобой. Кто тебе будет готовить кушать?
— То, что вы будете там вдвоём, это же, наоборот, хорошо, — коварно сказала Арина. — У вас будет романтическая обстановка, можно смоделировать ситуацию, что вы только что начали отношения и у вас это первая романтическая поездка в медовый месяц на юга. Это же классно! Это же мечта любых родителей! Вы представьте себе, как вы оденетесь в красивую одежду, сядете на самолёт, полетите в Сочи. Как со стороны это будет выглядеть красиво, если папа будет ухаживать за тобой. Это же вторая молодость!
Мама с папой переглянулись и замолчали. Похоже, такой довод не приходил им в голову. Арина опять оказалась в выигрыше: надо признать, словами жонглировать она умела. Родители неожиданно засмеялись.
— Ну ты уделала нас, Люся, — смеясь, сказала мама. — От
