Тренировочный день 8 - Виталий Хонихоев
Зажигалка — старая, еще дядина, военных времен, потертая до блеска, с выбитой на корпусе какой-то надписью на английском, которую уже не разобрать. Тяжелая, добротная, из настоящего металла. Крышка открывается с характерным щелчком, колесико крутится туго, но искра всегда есть — механизм надежный, проверенный десятилетиями.
Наполи чиркает колесиком большим пальцем — раз, другой. На третий раз вспыхивает ровное желтое пламя с синеватым основанием. Он подносит сигарету к огню, затягивается.
Щелкает крышкой зажигалки — пламя гаснет. Убирает ее в карман, делает глубокую затяжку. Дым выдыхает медленно, через нос, смотря на коров за забором. Сигарета между пальцами дымится тонкой струйкой, пепел еще не осыпается.
В этом простом ритуале — закурить на крыльце в вечерней тишине — есть что-то успокаивающее. Словно время остановилось, и можно просто стоять, курить и думать, не торопясь никуда. Но есть ли у него время? Когда именно адреналиновый наркоман, бывший ликвидатор Бюро решит, что дал ему достаточно форы и начнет действовать? И с чего он начнет? С того, что похитит Давида и станет присылать дяде по пальцу каждый день? Или же… ведь у дяди есть и дочка. Он отгоняет из головы яркие картинки того, что может сделать «Циник-Нарцисс» обученный в живодерских школах Бюро с тринадцатилетней девочкой. Он не может этого допустить… и не может прямо противостоять ему. Прямое противостояние — уже проигрыш.
Наполи выпускает дым струйкой вверх и следит за тем, как сигаретный дым рассеивается в вечернем воздухе. Ликвидаторы — это страшно, но он, Наполи — агент влияния. Ликвидаторы — это всего лишь инструмент, а его обучали быть умным. Быть гибким. Не вступать в конфронтацию. Если дело дошло до ликвидаторов, до выстрелов в упор, проволочных гаррот и растворении в ванной с кислотой — это означает что миссия провалена. В отличие от Полищука, его, Наполи обучали так, что выстрел уже означал поражение. Он умеет влиять на людей и это его главное умение. Полищук — всего лишь нарцисс-убийца и если дать ему то, чего он жаждет, то им можно управлять. «Механики», конечно, более управляемые, им достаточно отдать приказ, но в Бюро умели управляться и с другими типами личности. Такому как Виктор нужно дать ощущение победы, ощущение восхищения и всего лишь. С самого начала Наполи повел себя неправильно, но кто бы знал какой у него уровень и тип личности…
Он опирается предплечьем на перила и стряхивает пепел в заросли крапивы у крыльца. Все что ему сейчас нужно — это найти Виктора первым, самому прийти к нему выказывая знаки покорности, как это принято у собак — с поджатым хвостом и опущенной головой, униженно виляя задницей. «Механик» на такое нипочем не купился бы, а вот «Нарцисс» — очень даже. Предложить Виктору… нет, не деньги. Власть. Предложить ему стать над ним, выразить готовность подчиненным и передать ресурсы. Таких как он на самом деле не интересуют ресурсы или деньги. И даже власть. Ему нужно ощущение победы. И Наполи даст это ощущение. Все, ты победил, я проиграл, ты выше, я ниже, вот, видишь, я стою на коленях и жду приказаний… и вот тут Виктор потеряет интерес к нему и Семье. Будет заниматься своими делами, что там ему сейчас интересно — всех девушек из волейбольных команд перетрахать или Комбинат захватить или что еще… а Семья будет ему помогать и в результате он, Наполи и его Семья получат своего ликвидатора! Да, не сразу, но он может играть вдолгую, через год-другой Виктор уже привыкнет к ним, а он — сделает все, чтобы заслужить его доверие.
Самый тонкий и ответственный момент тут — первая встреча. Если Наполи дернется, и Виктор оценит это как угрозу, то… этого нельзя допустить. Вот потому-то ему и нужно действовать прямо сейчас, пока он еще не в полной форме, пока ребра не зажили, ему нужно прямо сейчас найти Виктора, пока он не представляет собой особой угрозы, а Виктор — знает об этом. Значит…
— Добрый вечер! — к крыльцу подходит Жанна Владимировна, хозяйка и императрица фельдшерского пункта: — курить вредно. От этого умирают.
— Жить вообще вредно. — откликается Наполи: — все кто жил — умерли.
— Не поспоришь. — Жанна Владимировна поднимается на крыльцо и становится рядом, тоже опираясь предплечьями на перила: — дай-ка сигаретку, Коля-Николай.
— Сейчас… — он хлопает по карманам и достает мятую пачку. Извлекает сигарету и протягивает даме. Подносит зажигалку. На улице уже темнеет и ее лицо озаряет огонь зажигалки. Он мимолетно думает о том, какое красивое у нее лицо и как ей идет отражение пламени в глазах…
— Собрался куда-то? — спрашивает она, отбрасывая волосы назад и выпуская дым вверх: — не спится?
— Мне в город нужно. — говорит он: — спасибо что приютили, Жанна Владимировна. За мной должок и я обязательно вам отплачу. Если что-то в городе нужно будет — обращайтесь. Моя семья не из последних.
— Из первых, надо полагать? — прищуривается Жанна, поворачиваясь к нему: — да по твоим вещам видно, что не из последних. Сапожки югославские сможешь достать?
— Конечно. Какой размер? — кивает он. Жанна опускает взгляд вниз, вынимает ногу из сандалии и вытягивает ее, шевеля пальцами на ступне.
— А ты угадай. — говорит она и улыбка скользит по ее лицу: — угадаешь — будет тебе приз. Нет… — она пожимает плечами: — значит снова мне с сапожками не повезло.
— Хорошо. — говорит Наполи: — угадаю. Вы прекрасная нимфа, Жанна Владимировна и я…
— Ой не надо мне лапшу на уши вешать. — отмахивается она: — что ты, что твой приятель, оба гусары.
— Гусары? — не понимает он.
— Легкая кавалерия. — усмехается она: — знаешь как Давыдов говорил? Гусар что дожил до сорока — говно, а не гусар! Вы же живете как спички — раз и сгорели. Только у твоего приятеля взгляд тяжелый. Повидал видать, хоть и молодой совсем…
— Хм. — хмыкает Наполи. Конечно повидал. Ликвидатором в Бюро работать, пусть даже год — и то крышка свистеть начинает. А такой как Виктор уж, конечно, повидал. Не спрячешь взгляд от знающих людей, видно в нем все. Темна вода в облацех как говорится, вот такая же темная и холодная вода в провале, где сгинули трупы беглых зеков, такая же темная и холодная плещется в глубине
