Тренировочный День 9 - Виталий Хонихоев
Давид покрутил массивный золотой перстень с рубином на пальце — подарок отца на двадцатилетие. Наполи, откинувшись на спинку стула, затянулся сигаретой «Мальборо», такие можно было купить только в «Березке» и на чеки без полосы, на эквивалент валюты внутри страны. На столе между этими двумя стоял хрустальный графин с армянским коньяком «Арарат Наири» двадцатилетней выдержки — из тех трёх ящиков, что отец получил прошлым летом за какую-то услугу от директора мясокомбината.
За домом, в пристройке, урчал дизельный генератор — страховка от частых в Колокамске отключений электричества. Рядом стоял гараж на две машины: «Волга» ГАЗ-24–10 последней модели, чёрная, с откидывающимися сиденьями, и бежевые «Жигули» шестой модели для жены. У стены гаража был прислонён чешский мопед «Ява» — игрушка Давида.
Из французских окон первого этажа виднелась обстановка гостиной: сервант «Хельга» из ГДР с богемским хрусталём, ковёр ручной работы из Армении на паркетном полу, привезённый в контейнере вместе с мебелью из ореха, которую делали на заказ в Ереване. На стене — не типовые советские репродукции, а настоящие, «живые» картины художников в золочёных рамах. Не то, чтобы дядя Гурам понимал в искусстве или обожал живопись… в картинах его как правило интересовала цена, чем дороже картина, тем она была лучше по его мнению. Вся усадьба Саркисянов была материальным воплощением идеи «Можем себе позволить». Любой обычный советский человек, впервые попавший в дом дяди Гурама обычно сразу же обалдевал от такой показной роскоши.
— Так ли необходимо гусей дразнить? — спокойно, почти меланхолично роняет слова Наполи, выпуская дым в потолок и морщится, когда невольно шевелит пальцами левой руки: — этот твой перстень… он же весит полкилограмма. И цепь на шее в палец толщиной. Привлекать ненужное внимание…
— Все куплю, сказало злато. Так кажется у Булата Окуджавы сказано? — прищуривается Давид, еще раз покрутив кольцо с рубином на пальце: — отец считает, что власть в богатстве и я с ним согласен. Деньги — это власть, это безопасность и сила.
— Ммм… — неопределенно промычал Наполи, шевеля пальцами левой руки. Заживает конечно, но все еще болит. Глубокий порез. Если бы не этот «Полищук»… он смотрит на своего младшего брата и вздыхает. Вот как объяснить придурку что деньги — это еще не все? Что есть вещи, которые ни за какие деньги не купишь? Например — опыт. Испытания, которые ты прошел, умения, которые ты приобрел, характер, который ты закалил… это не купишь ни за какие деньги. Или настоящие чувства. Истинную любовь не купишь за деньги, можно купить тело и то — не у каждой. Если ты хочешь чтобы тебя уважали — то денег маловато, для начала сам начни уважать других людей.
— Так что там с твоей женитьбой? — задает вопрос Давид: — ты серьезно, брат?
— Да. — отвечает Наполи, вспоминая обеспокоенное лицо Марины, которая склонилась над ним в тесном салоне белой «Нивы», как она протирала холодный пот с его лица и просила не умирать: — да, я серьезно. Пора бы уже.
— Вай! Да ты совсем молод еще! Кругом полно всяких девушек, подарил одно, подарил другое, сводил в ресторан, зачем жениться? — качает головой Давид: — я вот не собираюсь жениться пока не заставят! Надо наслаждаться жизнью! Я вот в прошлую субботу такую красотку в городе валял, ты не поверишь! Глаза как темный огонь, а какая грудь! И всего-то в сто двадцать рублей обошлась, сводил в кино и в ресторан, да купил букет цветов, плюс гостиница… а сколько удовольствия! Зачем себе ярмо на шею вешать?
— То, что за дешево покупается — за дешево продается. — туманно отвечает Наполи: — и не ярмо я вешаю. Подумал, что пора.
— Она тебе что, без свадьбы не дает? — интересуется Давид, ухмыляясь: — так ты ей колечко купи какое. Девки на золото ведутся, сразу же тают и текут.
— Вообще-то у нас уже все было. — говорит Наполи, вспоминая как он пригласил Марину «посмотреть марки» у него дома: — все было и все нормально. Марина замечательная девушка.
— Чего? Ты с ней переспал и все еще хочешь жениться? Но… зачем? — Давид наклоняется вперед: — чего ты в ней не видел?
— Все в ней видел. — соглашается с ним Наполи: — именно поэтому и решил. В отличие от тебя…
— Ай, не дави на мозоль. Тебе тоже нельзя на «сох глху» жениться… — морщится Давид. Никогда дядя Гурам не даст ему жениться на ком-то без его одобрения. Давид может бегать по девкам сколько угодно, пусть хоть негритянки будут, но вот жениться — дудки. Только на армянской девушке из приличной семьи. Предварительно одобренной родителями. Не то, чтобы это угнетало самого Давида, он в принципе и не собирался жениться… а когда женится — не собирался сковывать себя верностью. Однако таковы правила и традиции. В свою очередь это значило что на свадьбу Наполи и Марины дядя Гурам и тетя Мариам скорее всего не явятся, а без их одобрения не придут и другие. Да что там, даже мать с отцом не приедут, разве что Гамлет и Александр приедут.
Наполи усмехнулся себе под нос. Для семьи он скорее оторванный ломоть, дядя Гурам признает его опыт и заслуги, его силу, но не более. Слишком уж он «обрусел» в своем Бюро, вот как дядя Гурам подумает, как только узнает, что он решил жениться на русской девушке по имени Марина, у которой ни котенка, ни теленка за душой нет, ни приданного, ни семьи богатой, ни родственников влиятельных, тем более что она в малярной бригаде работает. Нет, у дяди Гурама и у Давида нет никаких предубеждений против русских девушек, если Наполи хочет погулять — пусть гуляет, жениться-то зачем?
И конечно же никакой нормальный молодой человек из армянской семьи не пошел бы на такой шаг, даже если бы очень захотел. Вот, например, если бы Давид на такое решился бы, то ему дядя Гурам мигом бы финансирование прикрутил, как краник
