Ревизор: возвращение в СССР 48 - Серж Винтеркей
Отвечал по самому экономному варианту, в котором ни Фидель Кастро не фигурировал, ни рыбалка с его яхты, ни стрельбище. Если потом часть этого выплывет само собой каким‑то образом, то замдекана не обидится, решит просто, что я скромный человек, и это даже мне в достоинство поставит. Так что нечего и трепаться лишний раз.
Ну а затем уже перешли к делам.
– Так, Паша, – сказала Эмма Эдуардовна, – конференция с японцами у нас на одиннадцатое декабря намечена. Поскольку ты в оргкомитете, тебе весь день нужно будет присутствовать. Да это и полезно тебе: а то ты с этим разрешением на свободное посещение давно уже не попадался на глаза никому из нашего начальства. Декан хоть всё и подписал, но, сам понимаешь, хоть иногда‑то он тебя должен видеть в стенах университета…
Я кивнул – мол, понимаю.
– Ну и на подстраховке будешь. Люди у нас все занятые, серьёзные, в конференции участвуют – со всего Союза собирали. Президиум большой – на сцене посадим человек восемь. Но сам понимаешь, если профессор по нашему приглашению впервые за пару месяцев в Москву выбрался, то он, конечно же, часть времени может отсутствовать. Побежит по каким‑то своим академическим делам или по поручению своего начальства. У нас в оргкомитете десять человек, включая тебя. Так что сидеть будешь в зале на первом ряду. И если вдруг прорехи в рядах на сцене окажутся, я тебе дам сигнал – тут же побежишь, подстрахуешь. Хорошо?
– Да, конечно, – пообещал я.
И куда же мне деваться? Да и в принципе, наверное, полезно‑то будет послушать и наших, и японцев. Мало ли какие ещё идеи по азиатскому направлению в результате у меня появятся для того же Фирдауса. Много умных людей в одном месте соберётся, а это вовсе не то же самое, что в библиотеке какие‑то статьи в журналах просматривать. То, что устно скажут на такой вот конференции, может вообще ни в один журнал никогда не попасть, а на какую‑то мысль натолкнёт меня, если повезет…
Так что пообещал, что при необходимости сяду в президиум и поторгую лицом.
Эмма Эдуардовна заверила меня также, что, несмотря на то, что я отсутствовал на ноябрьской конференции для студентов, тезисы мои будут обязательно опубликованы. Она мне также сказала, что декан уже лично просматривал все тезисы, что порекомендовали к публикации, и особенно хвалил мои. Сказал даже, что можно было бы после небольшой доработки статью для журнала сделать, если бы я студентом не был.
– Так что, Паша, возвращаясь к нашему недавнему разговору, – с намеком посмотрела на меня Эмма Эдуардовна, – ты всё же крепко подумай по поводу аспирантуры после окончания нашего факультета. И способности все у тебя к этому имеются, и трудолюбие с дисциплиной, что, как бы, не важнее…
Как и во время прошлой беседы на эту тему, не стал отвечать категорическим отказом, хотя идти по этой стезе и не планировал. Пока диплом не получу – не буду фантазии замдекана портить в моём отношении по поводу моей научной карьеры.
Хоть и застал Эмму Эдуардовну на месте сразу, и сам особенно много и не говорил, но все эти темы неожиданно много времени заняли. Так что, когда я вышел из кабинета, до звонка на следующую пару оставалась всего минута.
Всё, уже не успеваю даже парой слов с друзьями перекинуться. А час двадцать ждать где‑нибудь в столовой я был не готов. Как и приходить на лекцию и сидеть там, болтая и раздражая профессора. А не болтать никак не получится, если я после трех недель отсутствия появлюсь. Да ещё все в курсе, что я на экзотическую Кубу ездил…
Ясно, что завалят вопросами. И плевать на всякую дисциплину, которую я лично очень уважаю.
Как только вышел из МГУ, тут же пошёл к ближайшему телефону и снова обзвонил те предприятия, до которых раньше не дозвонился.
Повезло – ещё до одной своей точки, комбината ЖБК дозвонился. Но на остальных, как и следовало ожидать, в понедельник никого на месте не было. Кто в министерстве, кто к смежникам поехал по каким‑то вопросам, кто по цехам ходит, проверяет, как дела обстоят после выходных. Дел всегда много на большом предприятии.
Вспомнил про Межуева. Захаров настаивал особо, чтобы я его поблагодарил за помощь. Да я и сам понимал, что тянуть с этим не след. Набрал секретаря Межуева, Таисию Григорьевну, представился и спросил, можно ли мне переговорить сейчас по телефону с Владимиром Лазаревичем.
Секретарша у него, конечно, стрёмная. То улыбнется, то как стерва себя поведет. Но в этот раз почему‑то отнеслась ко мне неожиданно тепло. Женщина она слабо предсказуемая, так что осталось только гадать, с чем это может быть связано. Может быть, в курсе, как шеф меня выручал по поводу моих кубинских прегрешений перед МИДом, и что‑то у неё там в голове щёлкнуло, что раз он этим занимается, то я важен для него? Может быть, оно и так, конечно…
Сказала, правда, что сейчас у Межуева очень важный звонок. Но буквально через пару минут он его закончит, поэтому она будет очень признательна, если я сразу же перезвоню.
Так и сделал, и она соединила меня тут же незамедлительно.
– Павел, здравствуй! Я так понимаю, приехал с Кубы? – тут же отозвался Межуев.
– Да, всё верно, Владимир Лазоревич. Вот звоню вас поблагодарить за поддержку, которую вы мне оказали, пока я там был.
– Ну, это не телефонный разговор. Сможешь подъехать сегодня?
– Да хоть сейчас, – правдиво ответил я. – Если у вас время найдётся.
– А сейчас и приезжай. Найдётся для тебя время, – сказал Владимир Лазоревич.
