Воронцов. Перезагрузка. Книга 9 - Ник Тарасов
Через пару дней, я отправился на завод — хотелось посмотреть, как Николай вписывается в коллектив.
Нашёл его в механическом корпусе, где Григорий как раз проводил занятие с группой мастеров. Николай сидел в сторонке, на деревянной скамье, и усердно что-то записывал в тетрадь. Иногда он поднимал голову, слушая Григория, потом снова склонялся над записями.
Григорий объяснял принцип работы штангенциркуля, показывая, как правильно измерять детали. Мастера слушали внимательно, но я видел, что некоторые путаются. Григорий повторял одно и то же по нескольку раз, но структуры в объяснении не было.
Николай это тоже заметил. Когда был перерыв, Николай обратился к Григорию:
— Простите, можно вас спросить?
Григорий обернулся:
— Конечно, Николай, говорите.
— А не лучше ли сначала объяснить общий принцип измерения, потом показать устройство штангенциркуля, а уж потом переходить к практике? — осторожно предложил Николай. — Мне кажется, мастера путаются, потому что вы сразу в детали углубляетесь, а общую картину не даёте.
Григорий задумался. Потом медленно кивнул:
— Пожалуй, вы правы. Я как-то не подумал об этом.
— Попробуйте немного по-другому, — предложил Николай, поднимаясь со скамьи. — Начните с того, зачем вообще нужны точные измерения. Потом объясните, какие бывают инструменты. Потом покажете, как устроен штангенциркуль. И только после этого переходите к практике.
Григорий согласно кивнул:
— Хорошо. Давайте попробуем.
Когда перерыв закончился, Григорий сказал, что сейчас в лекции мне поможет Николай.
Тот подошёл к мастерам, взял мел и начал рисовать на доске простую схему. Говорил он спокойно, понятно, постепенно выстраивая логическую цепочку. Мастера слушали, и я видел, как их лица проясняются — они начинают понимать.
Я усмехнулся про себя. Похоже, с Николаем я не прогадал. Парень действительно умеет учить.
Через неделю я снова встретился с ним, чтобы обсудить результаты. Он пришёл в мой кабинет с толстой тетрадью, исписанной мелким, аккуратным почерком.
— Ну что, как успехи? — спросил я, усаживая его в кресло.
Николай раскрыл тетрадь:
— Егор Андреевич, неделя была очень насыщенной. На заводе я составил план занятий на месяц вперёд. Разбил материал на блоки — сначала теория, потом практика. Григорий одобрил. Мастера тоже довольны — говорят, что стало понятнее.
— Отлично, — одобрил я. — А с Ричардом виделся?
— Да, был у него три раза, — кивнул Николай. — Там сложнее. Медицина — это не техника. Тут нельзя всё разложить по полочкам так просто. Но я попробовал выстроить программу обучения для лекарей. Разделил на модули — анатомия, хирургия, использование эфира, антисептика. Ричард сказал, что это хорошая идея.
Я листал его записи. Всё было грамотно расписано, с примерами и пояснениями.
— Николай, — сказал я искренне, — ты молодец. Именно такого результата я и ждал.
Он застенчиво улыбнулся:
— Спасибо, Егор Андреевич. Мне самому это очень интересно. Я втянулся, как вы и говорили. Даже начал разбираться в технике — Григорий разрешил мне попробовать поработать на токарном станке.
— Вот и прекрасно, — я захлопнул тетрадь, протягивая её обратно. — Продолжай в том же духе. Если будут вопросы или проблемы — сразу ко мне.
— Обязательно, — пообещал Николай.
Глава 7
Неделя пролетела в привычной круговерти дел. Я курсировал между заводом, клиникой и домом.
Вторая паровая машина была собрана и испытана — работала безукоризненно. Фёдор Лукич со своей бригадой начал подключать к системе новые станки. Производительность токарного цеха выросла почти вдвое. Давыдов сиял от счастья, показывая отчёты с цифрами.
Но сегодня я стоял в другом цехе — там, где мастера собирали ружья. Точнее, пытались собирать из новых, качественных стволов, которые мы начали производить путем сверления.
Григорий стоял рядом, держа в руках ствол — идеально ровный, с гладкими стенками одинаковой толщины. Фёдор Железнов, мастер-кузнец, только что закончил его обработку и теперь гордо демонстрировал результат.
— Вот, Егор Андреевич, — говорил Фёдор, поглаживая ствол как драгоценность. — Ровный, как струна. Толщина стенок одинаковая по всей длине. Проверяли калибром — отклонение не больше волоска.
Я взял ствол, осмотрел на свет. Действительно, работа была превосходной. Внутренняя поверхность блестела, отполированная до зеркального блеска. Никаких раковин, никаких неровностей.
— Отличная работа, Фёдор, — похвалил я. — Такие стволы будут служить годами.
Рядом стоял мастер-оружейник Василий Петрович, сухощавый мужчина лет пятидесяти. Он собирал замки для этих новых ружей. Сейчас держал в руках готовый замок — сложный механизм из десятков деталей: курок, огниво, кремень, пружины, винты.
Я взял у него замок, осмотрел. Всё было сделано аккуратно, каждая деталь подогнана. Но смотря на этот архаичный кремнёвый механизм, я чувствовал растущее раздражение.
Кремнёвый замок был ненадёжен по самой своей природе. Кремень изнашивался, огниво тупилось, искра не всегда появлялась с первого раза. В сырую погоду вообще не работало. Солдаты в бою зависели от капризов погоды и качества кремня — это же абсурд!
Я несколько раз взводил курок, отпускал. Щёлк, чирк — искра, но слабая. Ещё раз. Щёлк, чирк — искры нет вообще. Третий раз — искра есть, но куда она полетит, в какую сторону — непонятно.
— Василий Петрович, — спросил я, — как часто эти замки отказывают?
Он пожал плечами:
— Бывает по-разному. В хорошую погоду — из десяти выстрелов, может, один-два осечки. В сырую — каждый второй. Иногда и больше.
— То есть, солдат целится во врага, нажимает на спуск, а ружьё не стреляет?
— Ну да, — согласился он. — Приходится кремень менять или огниво подчищать.
Я посмотрел на замок в своих руках. В голове начала формироваться идея. Смутная поначалу, но с каждой секундой становящаяся всё яснее.
Кремень… Искра… Но ведь искру можно получить и по-другому!
Я вспомнил университетский курс физики. Пьезоэлектрический эффект. Некоторые кристаллы — например, кварц — при механическом сжатии создают электрический заряд. А электрический заряд может дать искру.
Кварц! У нас же есть кварц в Уваровке! Мы его используем для стекла, но можно использовать и для этого!
Идея захватила меня полностью. Я
