Военный инженер товарища Сталина 1 - Виктор Жуков
— Абакумов может быть, — продолжал перечислять тот. — Мехлис. Могут наркомы промышленностей. Вопрос-то решается на высшем уровне!
Тормознув у башен Кремля, кортеж застыл. Проверка документов. Двойное оцепление. Въезд был по пропускам.
Миновали внутренний двор. Подъезд к Главному входу. Вышли. Размяли ноги. Кружилась голова. Илья Федорович украдкой приложился к маленькой плоской фляге. Мне не предложил — опасно. Кто его знает, в каком настроении сегодня Хозяин. По сути, я понял: встречу подготовил сам член Совета фронта. Наш Командующий был в качестве «охранной грамоты».
Вошли. Тихо, молча. Встретили проницательный взгляд подтянутого, но слегка располневшего генерала.
— Здорова, Николай Сидорович! — по-братски пожал руку Командующий. — Как настроение Верховного?
— Ждет, — коротко ответил Власик, начальник охраны Вождя. — Поспешите. Это тот, которому назначено? — кивнул в мою сторону. — Что за птица высокого полета? — подмигнул мне по-дружески. — Как доклад сделаешь, прошу ко мне на рюмку коньяка! — и, хохотнув, хлопнув по плечу, проводил в лабиринт коридоров.
Сказать, что я был до крайности в панике, ничего не сказать. Вот дверь. Высоченная, двойная, в три человеческих роста. Ковры мягкие, шаги не слышны. Вокруг никого. Тишина, что в могиле. Тикают часы. Где-то далеко ухнули куранты.
«Приемная».
Вошли. Из-за стола встал лысый и подтянутый Поскребышев. По углам в креслах сидели приглашенные лица. Все устремили взгляды на меня.
Вот тут-то все и началось…
* * *
После минут ожиданий, Поскребышев взял тихо звякнувшую трубку.
— Есть! — отчеканил по-военному.
Обвел взглядом присутствующих.
— Пятнадцать минут, — бросил коротко. — Вы, вы и вы, — указал на нас троих. — Потом позовут остальных.
Переступая порог кабинета, я ощутил, как трясутся поджилки. Сразу поплыло в глазах. Качнулся пол. Невидящим взглядом окинул комнату.
Длинный стол был занят членами Политбюро. Впервые, да еще и вживую, я узрел наших ведущих партийцев.
— Вперед, — шепнув в ухо, подтолкнул Илья Федорович. Сам был белее снега, но держался уверенно. Командующий фронтом принял стойку смирно.
— По вашему приказанию прибыли!
— Проходите, товарищи, — раздался сипловатый, а может, как мне показалось, простуженный голос.
Я невольно вздрогнул. Голос шел из-за спины. Впереди, за столом, сидели шесть человек. По портретам машинально узнал Молотова в пенсне, Ворошилова при орденах, Берию с проницательным взглядом через очки. Дальше не успел. Мягкие шаги обогнули меня, возник силуэт. Вкрадчивый голос спросил:
— Хорошо ли добрались?
Язык онемел. Передо мной, немного сутулясь, прикуривая спичкой трубку, остановился сам Верховный вождь всех народов.
— Спа… спасибо, т-товарищ Сталин! — заикаясь, выдавила гортань. Во рту пересохло. Желтоватые зрачки приблизились к самому лицу. Повеяло дорогим табаком. Вблизи были видны следы оспин. Сталин отошел на шаг, окинул с ног до головы. Прищурился с хитрецой.
— Так вот вы какой, товарищ из БУДУЩЕГО…
И умолк. У меня отнялись ноги. Слово «будущего» он произнес с каким-то зловещим ударением. Куратор стоял сзади, помочь было некому. Вопрос — не вопрос? Как отвечать? Отвечу — нарушу инструкцию.
— Присаживайтесь, товарищ… — мягко предложил голос Вождя. И назвал мою фамилию.
Ну вот, — оборвалось в груди. — Теперь точно ГУЛАГ.
Указав трубкой на стул, Иосиф Виссарионович предложил моим начальникам:
— Вы тоже, товарищи военные, присаживайтесь. С вами будем вести разговор позднее.
Я сел на край стула. Отчаянно хотелось пить. Голос Вождя обволакивал, как сигарный дым. Уши горели.
Из истории я помнил, что Сталин говорил с акцентом. Вместо слова «Вы», у него получалось тягучее «Ви-и». Остальной выговор я пропустил. Позывы в сортир предательски отзывались в животе.
— Нам уже известно, каким образом вы прибыли сюда.
Чисто на автомате я уловил, что «вы» было произнесено как «ви-и».
— В технические детали нас с товарищами Политбюро познакомит ваш куратор. Я прав? — повернул он голову к Илье Федоровичу.
— Так точно! — выпрямился тот по стойке смирно.
— Садитесь. А вы, товарищ Командующий фронтом? Вы, как военный, закончивший офицерскую академию, вы… верите в историю перемещений во времени?
Дальше все шло без моего участия. Признаться, силы покинули мой скудный разум. Задавался вопрос. Я отвечал механически, на уровне запрограммированного автомата. Что спрашивал, что узнавал, какие уточнения? — все без меня. Вероятно, я был в прострации. Что-то о барокамере, что-то о коллапсе временного портала. Нес околесицу. Помнил только, как на вопрос о конце войны четко ответил: май сорок пятого.
Что происходило в кабинете — вспомню на смертном одре. В тот миг я был раздавлен. Клоп на подушке. Сталин дымил трубкой, обходил мягкими шагами мой торс, заглядывал в глаза. Вопрос сыпался за вопросом. В мозгу отложилось:
«Чем закончится Курская битва? Каковы ваши намерения оснастить наши армии новым оружием? Как живет Советский Союз в вашем веке? Как умрет Гитлер? Кто из союзников первым войдет в Берлин? Каков ход эволюции нашей страны? Будут ли потомки чтить заветы Ильича? Когда СССР выйдет на первое место в мире?»… И так далее.
Вопросы чередовались без всякой логики. Не было очередности, не было общей темы. Они перескакивали друг с друга, словно задававший имел цель навести в моем чердаке беспорядок. Начинал спрашивать о строении коммунизма после войны, и тут же, не меняя интонации, перескакивал на членов правительства: кто будет править страной в моем времени. Будто имя ему что-то скажет. Фигурально выражаясь, правитель в тот момент еще и не родился.
Мне приходилось машинально отвечать. На автомате. Как робот. Говорил не я — говорил язык. Мыслил не я — мыслило подсознание. Казалось, вместо меня отвечал кто-то другой. Несомненно, это был я… однако не я.
Потом интересовались другие. Молотов спрашивал состав будущего правительства. Каганович замолвил словечко про железные дороги: какие поезда, какова посещаемость пассажиров? Много ли покрывают территории?
Пришлось в двух словах рассказать о БАМе.
— Еще в семидесятых годах прокладывали рельсы до Амура, — слышал я со стороны свой голос.
Доклад перешел в настоящий детектив. Вопросы — ответы, вопросы — ответы. Сталин иногда вставлял уточнения. Ворошилова заинтересовала Холодная война. Микояна — продукты. Сколько товаров потребляет население, и как оно возросло. Берия хитро спросил о силовых структурах. Меня буквально разрывали на части.
