Петр Третий. Огнем и Мечом - Владимир Викторович Бабкин
Два года как закончил Ухтомский наконец весь комплекс моего Петровского дворца. Пожары, случившиеся в Москве в дни гибели тётушки моей Императрицы Елизавета немного освободили участки вокруг Ваганьковского холма. Я их оперативно скупил, а проект Дмитрия Васильевича подправил и расширил. Денег было жалко, так что пришлось и с предложенной Ухтомским барочной лепниной и позолотой повоевать. Князь даже отстранился немного, стал своих учеников к воплощению моих псевдоантичных идей привлекать. В результате у меня первый, пожалуй, почти неоклассический дворец от Петра Никитина с элементами русского стиля и привнесённой Матвеем Казаковым псевдоготикой. Молодых проще было убеждать. Даже вдохновлять скорее. Потому у меня снаружи хоть и чуть эклектично, но строго и красиво. Внутри же лаконично, функционально и удобно.
Вот и этот зал под куполом не просто хорошо освещён и отоплен, но и позволяет большие совещания собирать. Оперативный кабинет. С рабочим и деловым кабинетом Императрицы и моими Большим и Малым их совершенно не спутать. Комната для совещаний. Даже скорее стратегических игр. Мозговой центр Империи. В Санкт-Петербурге такой же я думаю в новом дворце создать. Даже лучше. Место тоже высокое. В прежнем будущем там Таврический дворец. А сейчас предместье, где мое конногвардейцы квартируют.
Но, это после войны, а сейчас мы тут собрались чтобы эту войну обсуждать. Оперативным кабинетом, в оперативном кабинете.
Перед нами стол с картой Европы, глобус ещё большой, из Киля, чтобы можно и другие земли обозревать. Я ж не зря титулуюсь владетелем всякого рода Обеих Алясок и Гавайев с Антарктидой?
Через пять минут начнём. Вижу уже что прибыла карета вице-адмирала Льюиса.
Иду к столу. Здесь у нас по-простому. Случайных людей нет. Потому камердинеру не надо двери открывать и каждого представлять. Лестницы парадной на этот этаж нет. Внизу проверили и на лифте подняли. Гидравлическом. Электрического варианта пока нет. А скрежет винтового или гул парового лифта мне тут без надобности.
Отрываю взгляд от заснеженного Кремля. Красота. На Боровицкую бы ещё часы воткнуть. Наблюдал бы прямо из окна. Но, не сейчас. На Спасской после войны восстановим, а тогда уж здесь. Сажусь. Остальные встают. Напольные часы начинают последнюю минуту отбивать. Входит Льюис. Видно, что устал. Может не стоило старика утруждать? Но, здесь часто до смерти своей служат. Да и не сам он шел на четвёртый этаж.
— Здравствуйте, Государь.
— Здравствуйте, Виллим Фомич, проходите, — делаю приглашающий жест, — присаживайтесь господа.
Что ж пора начинать. Чувствую мы до темна сегодня протолкуем.
— Алексей Данилович, — говорю встающему генерал-поручику Татищеву, — сегодня начнём с вас.
— Государь, в глубинных землях Ваших всё спокойно, татей да разбойников мы ловим, — начал мой генерал-полицмейстер, — только чечены ещё бунтуют, генерал фон Фрауендорф с приданными силами и отрядами соседей пока к покорности их не принудили, но как снега на перевалах убудет — усмирим мы это разбойное племя.
Киваю. И не верю. Не верю, что горцев к покорности принудят. Ещё два с половиной века те точно будут восставать.
— А как с комплектацией провинциальной полиции? — спрашиваю генерала.
— В центральных губерниях нашли толковых на усиление, а Кунгур да Сибирь пока не смогли послать, — разводит руками Татищев.
— Людей нет?
— Есть, Государь, учим, — поясняет генерал-полицмейстер, — смелые-то там и свои есть, а знающих указанные вами науки пока только в столицах можно перенимать.
Киваю. Понимаю я его трудности. До недавних дней на Москве вообще в первых сыскарях был Ванька Каин. Тот ещё тать. Поймали, изобличили. В крепость посадили. Там он новых криминалистов моих и учит. Повесить я его всегда успею, но знаний, как у Ваньки, я сам не смогу передать.
— Спасибо за службу, садитесь, — говорю Татищеву, — в вам Василий Иванович есть что нового здесь сказать?
Суворов встаёт, говорит кратко и сухо.
— В моём ведомстве всё по-прежнему, новых угроз Державе Вашей нет, Государь.
С главой Тайной Канцелярии мы ещё вчера всё обсудили, в том числе список тех, кто здесь будет. Не всё так безоблачно, но нет того что всем здесь надлежит знать.
— Благодарю бургграф, садитесь, — закрываю тему.
А отец-то будущего князя Италийского, принятую от Александра Шувалова, ношу тянет. За то и титул. Нашел бы он мне ещё следы Иоанна Антоновича, я бы и на графа не поскупился. А вернул бы бывшего Императора, так и князя мог бы дать. Но, пока нет вестей об Иване III пусть с немецким титулом походит. Французских «маркизов» да «баронов» я решил пока не раздавать.
— Христофор Антонович, — обращаюсь я к своему премьеру.
— В прошлом году недороду не было, доходов с таможен да от податей больше намеченного собрали, Государь, — начинает поднявшись Миних, — армейские запросы и прошения от ведомства Императрицы Елизаветы Алексеевны удовлетворены полностью, чугуна и стали сделали на двадцатую часть против прошлого года больше, золота даже на восьмую с приростом, сукна тоже больше произвели и продали, пароходы на Волге и Исети строим, железную дорогу к Кунгуру ведут от Усть-Утки, даже ещё Демидовы свою к Чусовой с Тагила тянут…
— В общем год у нас хороший? — останавливаю главу моего Кабинета министров, в бумагах, лежащих на столе у всех нужные цифры есть, а старый инженер на память может ещё час продолжать.
— Именно так, Государь, — отвечает Христофор Антонович, — прогноз на начавшийся год хороший, если какой засухи или мора не будет, то ещё прирастём.
— Даст Бог таких сюрпризов не будет, — завершаю диалог, — спасибо маркграф.
— Пётр Семёнович, — говорю начинающему генерал-фельдмаршалу Салтыкову, — обрадовали вы нас в прошлом году победами, готова ли армия снова наступать?
— Государь, армия рвётся к сражениям, — отвечает с поклоном граф, — в провианте и припасах боевых, да оружии нам отказа нет, готовы, как австрияки в прошлом октябре, по весне хоть Берлин взять.
Старый вояка говорит с юмором. Но, настроения в армии отражает верно. Вдохновили моих солдат взятие Мемеля и сдача немцами после разгрома под Гросс-Егерсдорфом всей Восточной Пруссии вместе с Кёнигсбергом. Только вот Фридрих Прусский умеет такие горячие порывы охлаждать.
В целом, битва при Гросс-Егерсдорфе показала и нашим войскам, и всей Европе, что Русская Армия и Россия в целом стали намного сильнее и организованнее. Мы скрывали подготовку к войне, как только могли, всячески занижая наши успехи и возможности, но, хорошо обученная и вышколенная в манёврах и походах, восьмидесятитысячная экспедиционная Армия не рождается вдруг и на пустом месте.
Четыре года я на Троне и моя Армия
