В трех шагах - Герман Иванович Романов
— Это хорошо, что там много авиации, товарищ Кулик, но лишних самолетов не бывает, есть запас для восполнения потерь. Прошу вас помнить — острова занимать должна наша пехота. Вы должны обязательно учитывать политический момент, ведь после войны последует мир, и эти Курилы не должны стать той самой «разменной монетой».
— Понимаю, товарищ Сталин — состав десанта уже определен, учения по высадке проведены. На берег будут высаживаться только наши горные стрелки и морская пехота, американцы обеспечивают артиллерийскую и воздушную поддержку, выделив офицеров связи и корректировщиков.
— Это хорошо, что вы понимаете эти нюансы, товарищ Кулик. С началом этой войны Япония фактически сама денонсировала заключенные с ней царским правительством договора, и мы имеем полное право настаивать на возвращении всех отданных самураям земель. Но и занимать их должны именно мы, невзирая на трудности и потери.
— При необходимости я могу вылететь на Камчатку…
— Не стоит, — Сталин его оборвал решительно и быстро. — Отправьте одного из заместителей, можно адмирала Исакова. Но вам надлежит быть в Хабаровске или Владивостоке, но лучше в Харбине. Вы понимаете, товарищ Кулик, какое значение имеет для нас этот город. Или вам требуется объяснить, почему его надлежит занять как можно быстрее?
— Никак нет, товарищ Сталин, я все понимаю правильно, — быстро ответил Григорий Иванович, уловив в голосе Верховного главнокомандующего сильное раздражение, которое тот попытался скрыть интонацией. И озадачился — ведь если Иосифу Виссарионовичу так нужен Харбин, столица так и несостоявшийся «Желтороссии», то отдавать китайцам его он явно не намерен. А это означало только одно — пересмотр стратегических планов, как и то, что Мао почему-то сейчас впал в немилость. Впрочем, на объединение с китайскими коммунистами и в реальной истории Сталин не пошел, понимая, что это означает «растворение», ведь населения Китая даже сейчас чуть ли не в два с половиной раза больше, чем в СССР.
— Это хорошо, что вы правильно понимаете политику нашей партии и правительства, — от услышанных в мембране слов Кулик чуть ли не закашлялся, но перетерпел. Какие тут могут быть шутки, и за меньшие прегрешения можно было поплатиться. Потому поспешил заверить Верховного Главнокомандующего в успехе, хотя и был серьезно озадачен.
— Харбин мы освободим от японских милитаристов, товарищ Сталин, обязательно освободим, и очень скоро.
— Это хорошо, что вы уверены в собственных силах, товарищ Кулик. Чем быстрее мы выбьем из войны Японию, тем лучше — наше положение с подвозом ленд-лиза ухудшилось, и значительно, после победы германского флота в Арктике. «Южный маршрут» перестал действовать, остался только «северный», однако там, на коммуникациях три вражеских линкора, включая «Тирпиц». А занятие Курильских островов позволит задействовать «восточный путь», и получить поставки из Америки. В Маньчжурии большие ресурсы, там уголь и чугун — они нам тоже требуются. Так что постарайтесь как можно быстрее добиться успеха, вы не генерал Куропаткин.
— Я понял, товарищ Сталин, — а что еще оставалось отвечать при таком формулировании приказов. Все предельно ясно — несмотря на все успехи сорок второго года и значительное снижение потерь, дела на западе явно идут хуже, чем в «реальности». И оно понятно — «Евросоюз» прямо на глазах «распухает», а это тысячи предприятий, которые стали работать на войну. Фактически теперь не только Европа «объединена» Гитлером, но и в его орбите северная Африка и Ближний Восток, и что хуже всего, немцы добрались до неисчерпаемых запасов нефти, и кое-что стали использовать.
— Вот и хорошо, товарищ Кулик, надеюсь на вас…
Связь прервалась, стало ясно, что Сталин закончил разговор. Григорий Иванович положил трубку и в полной задумчивости уселся в кресло. Появление у японцев германских ПТО серьезно озадачило не только его, но и Москву, раз решили полностью остановить производство «тридцатьчетверок» раннего типа в Горьком и Сталинграде. И потихоньку переходить за оставшиеся зимние месяцы на выпуск варианта МКУ, который по своим характеристикам фактически является тем самым Т-44, только в недоработанном виде, потому броня всего в 75 мм, и то только со «лба», да и пушка в 76 мм вместо 85 мм. Но проект «Т-54» Сталин уже оценил и дал «отмашку» на его воплощение в металле. Так что через год на полях сражений появится совсем иная машина, та самая, которая станет «основным боевым танком». И установленная на ОБТ 107 мм пушка полностью «обнулит» и «тигры», и так не появившиеся «пантеры», а «шерманы» с «кромвелями» вообще не являются для него противниками. «Першинги», конечно, практически равноценные танки, но их начнут выпускать только в сорок пятом году, и никакой роли на полях сражений они играть не будут.
Вопрос только в одном, и маршал озадаченно его произнес вслух, потирая лоб и вытаскивая из желтой пачки с изображенным на ней верблюдом, длинную сигарету:
— Если дела пойдут так дальше, то война с Германией займет куда больше времени…
Последний полет «камикадзе» — бывало и такое…
Глава 14
— Бои под Гуадалканалом идут жестокие, Иван Степанович, американцы при высадке понесли серьезные потери, которые, понятное дело, в печати не объявляют, но моряки о них знают, и мы соответственно тоже. Три тяжелых крейсера у наших союзников точно потеряно, и еще один австралийский крейсер типа «графство». У острова Саво состоялся ночной бой, японцы применили необычно мощные торпеды с зарядами, если верить, в полтонны взрывчатки и калибром в двадцать четыре дюйма.
Командующий СТОФ контр-адмирал Левченко старался приводить взвешенные и трижды перепроверенные факты, ведь адмирал Исаков, как и сам Гордей Иванович раньше, был заместителем наркома флота, и занимал должность начальника Главного морского штаба. А сейчас являлся еще и заместителем главнокомандующего Дальнего Востока маршала Кулика, и прибыл на Камчатку формально с инспекцией, а на деле для наблюдения за десантной операцией на северные острова Курильской гряды. Но
