Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв
Помню, заехали со Славиком в один донецкий магазин воды купить.
— Pepsi есть?
— Нет, закончилось. Вот Coca-Cola из последних запасов в холодильнике, — отвечает продавщица, — скоро, как в советские времена, «Буратино» будем пить. Ну и слава Богу! — неожиданно добавляет. — Столько лет нас этой иностранной хернёй травили!
Буратино. А что? Хороший лимонад был. 22 копейки стоил. Я помню. Я горжусь.
Правда, кока-коле и пепси, в итоге, нашли замену в лице самих себя. Оказалось, что из Ирана эти компании не уходили, и помимо своих «мопедов», персы стали поставлять в зону СВО и пепси с колой. Отличительная особенность жестяных иранских банок с этими напитками — ушко для открытия не загибается, а назло американскому империализму вырывается. По вкусу иранская кола близка к оригиналу. На банке рядом с персидской вязью так и написано: original.
Вернёмся в МакДак времён начала СВО и обнаружим там, помимо всем известных зарубежных шипучих напитков порции картошечки фри и мороженого в полтора раза превышающие original, и существенно низкие цены на весь привычный ассортимент. Правда, меню застряло во временной петле 2014 года. Но зато в нём появилось пиво! В донецком ДонМаке можно было запить бургер душистым холодным пивом с пенкой, остающейся на усах! И пиво ты мог выбрать в комбо! О, Господи, непризнанные сепаратистские республики прекрасны, как тот глоток пива, утоляющий жажду в жаркий летний день! Надо ли снова говорить про ту горечь разочарования, когда после включения ДНР в состав России пиво из меню ДонМака исчезло и цены выровнялись с общероссийскими? Ну, хоть порции остались прежними.
ДонМак на площади Ленина, да и, кстати, тот, что у Южного автовокзала, безопасным местом не назовёшь. К площади примыкают административные здания, мимо которых стараешься лишний раз не проходить, да и проезжаешь побыстрее. Стены ДонМака, выходящие на улицу, стеклянные, поэтому ты на автомате выбираешь место, где в случае прилёта меньше всего будет летящих в сторону тебя острых осколков. Ты садишься в углу или за столбом, или ближе к несущей стене. А лучше, берёшь на вынос. Удивительно, но ДонМак на площади пока не пострадал. А вот Южный вокзал — одно из постоянных мест прилётов, не раз туда приезжал снимать последствия ударов.
Контингент ДонМака, тот же, что и у Макдоналдса — это в основном, дети и подростки. Хотя можно увидеть трогательную сцену, как ополченец в дешёвом камуфляже покупает своей грузной донбасской женщине мороженое. Детей и подростков, правда, с началом СВО по понятным причинам было мало, ДонМак пустовал. Но потом в нём стали появляться очереди.
И в ДонМаке можно встретить донбасскую знаменитость. Как-то в один из дней жаркого лета 2022-го, жаркого и в прямом и в метафорическом смысле — шли яростные бои, фронт был очень динамичным — в полупустом помещении фастфуда я обратил внимание на одиноко сидящего за стойкой человека в шортах, лысого и гладковыбритого как Фантомас. Он отрешённо поглядывал в окно, методично и скрупулёзно пережёвывая гамбургер из распотрошенного перед ним комбо-набора. Его лицо мне сразу показалось очень знакомым, и память незамедлительно выдала на-гора результат. Это был Грэм Филипс — британский пророссийский журналист, иностранная звезда Русской весны 2014 года.
У нас полно общих знакомых, но я не стал отвлекать Филипса от его мыслей и трапезы, чтобы с ним знакомься. Из «правильных» иностранцев мне достаточно общения с моим донбасским другом — необыкновенным Патриком Ланкастером, с которым я познакомился ещё в Степанакерте. Хотя Патрика и иностранцем уже не назовёшь. Бывший американский морпех, захотевший стать журналистом, он приехал на Донбасс в 2014 году и познакомился с девушкой Надьей из Донецка. Здесь он женился, у них родилось двое сыновей, он получил гражданство. Пьёт Патрик как русский, также азартно играет в покер и на бирже биткоинов. «Ты точно американец?» — в шутку сомневался я. Американца в Патрике выдавал только дикий акцент.
«О, это был fucking pizdec!» — восклицает он, когда рассказывает, в какой очередной пиздорез попал. Снимает Патрик как сумасшедший русский, очень отчаянно. Его репортаж с обстрела Донецкого завода горноспасательной аппаратуры в июне 2022 года считаю вершиной гонзо-журналистики. Патрик пробрался туда непосредственно во время методичных и монотонных ударов украинской артиллерии.
Снаряды раскрываются над головой, свистят и хлопают, перебит газопровод — шипит, обещая скоро взорваться, газ, работники завода поют «Катюшу» в подвальном бомбоубежище, раненый житель из дачного посёлка поблизости матерится и делает последние распоряжения, в то время как под бомбёжкой его, лежащего на носилках, суетливо грузят в скорую помощь — всё это снял Патрик, прокомментировав с диким американским акцентом весь этот fucking pizdec.
С Патриком мы встретились в Донецке, когда только всё начиналось, и местом встречи стал ресторан другой гостиницы, Ramada, что в конце бульвара Шевченко у Кальмиуса. До этого момента последний раз мы виделись год назад в Ереване, на митингах против Пашиняна. В ресторане собрался круг журналистов, которые поселились в «Рамаде». Про тот ресторан ничего не могу рассказать, с того раза больше туда не заходил, уже и не помню, что там вкушали. Но зато мне нетрудно помнить, что пили рядом в «Юзовской пивоварне» — это другой ресторан, пивной, он расположен на этой же стороне бульвара Шевченко, только в самом его начале, наверху. Там мы как сидели, так и просто заезжали, беря пиво на разлив. Пиво у пивоварни, названной в честь основателя Донецка, тоже нашего иностранца, Джона Батьковича Юза, вкусное и разных видов, у ресторана просторнейший, как баскетбольное поле, зал со столиками-ячейками, расположенными мануфактурными рядами.
Но опять же, во время столетней войны за Авдеевку, когда неонацистов не могли отогнать от города, эти ряды пустовали даже в выходные. Когда-то, в своё время, основатель Донецка производил лафеты для английских пушек. Разве мог англичанин Джон Джеймс Юз предполагать, что спустя 150 лет английские пушки будут обстреливать Донецк?
Русский же американец Патрик Джон Ланкастер к осени, когда неонацисты получили дальнобойное западное оружие и бомбардировки города стали интенсивными, вывез свою семью в Ростов. В Донецке он бывал уже наездами, часто размениваясь на Луганск. После присоединения ДНР к России МО закручивало гайки, и ему как пусть и бывшему, но иностранцу, стало труднее работать. Хотя Патрик — один из первых журналистов, который снял как работает «Солнцепёк»
