Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв
Вообще, согласно диалектике, в Донецке даже товары приобретают двойное значение. В хозяйственных магазинах и отделах люди в форме затовариваются строительными предметами, необходимыми им для разрушения.
— О, классная сумка, сюда идеально РПГ вместится, — заметил мой донецкий товарищ-офицер, когда мы зашли в спортивный отдел, и я выбирал коврик для йоги. Таким образом, йога и война странным, диалектическим образом переплелись.
Йога и Война… Хотя эти слова относятся, скорее, к противоположным смысловым полюсам, но нетрудно заметить, что внешне они похожи. Всего лишь другая комбинация букв, как будто Бог кинул два раза кости. Напротив дома, где я снял квартиру, находится спорт-клуб, и занятия йогой в нём не прекращались даже в самые тяжёлые времена, когда в город прилетало каждый день, а воду давали в центре раз в три дня, а в некоторых районах вообще не давали.
И в эти дни особого торжества войны, когда в небе постоянно громыхало, как мелкий и немолодой буржуа, я ходил заниматься йогой, и ещё на другие групповые занятия. К слову, для меня, столичного жителя, стоило всё это спортивное удовольствие сущие копейки.
Один раз мы занимались, как всегда, под вводящие в транс индийские напевы и гром боёв, доносящийся с окраин города, и тренер Света, показывая очередные упражнения, пересказывала мою любимую Бхагавадгиту:
— …и вот на поле брани вышли лучники…
— …пришли копьеносцы и ощетинили свои копья…
— …а потом вышли боевые слоны…
Мы изгибались и скручивались в соответствующие лучникам, копьеносцам и слонам позы, я дышал от напряжения и думал за Арджуну. Вот, благословенный Господь, скажи — вижу я по ту сторону ЛБС своих украинских двоюродных братьев, племянников, дядьёв по матери и прочих дальних и близких родственников, почему мы должны всех их бомбить?
Кришна молчал, вместо него Света-тренер учила:
— На йоге, чтобы расслабиться, нужно напрячься.
И я понимал, чтобы освободить, нужно бомбить, в этом заключалась диалектика. В то же время нужно быть готовым, что бомбить будут и тебя тоже. Пути Кришны неисповедимы. Он говорил Арджуне, что душа бессмертна, а тело всё равно тлен, зачем о нём сокрушаться. В том числе о телах убитых родственников. Но мне, как экзистенциалисту и манихею, эта мысль была слишком тяжела, пот катился с меня, я глубоко дышал, напрягался и расслабиться не мог.
Помимо фитнеса в прифронтовом Донецке для меня в противовес войне существовали и другие спортивные развлечения. Например, футбол. На футбол меня затащил мой донецкий друг Вал, комроты донецкого спецназа. Вал — это отдельная история, причём тоже диалектическая. Я с Валом разговаривал часами, часами он рассказывал мне истории, которые требуют отдельного сборника. Не сомневаюсь, что Вал когда-нибудь его напишет. Или это сделаю я за него.
— Сколько ты сидел?
— 14 лет.
— Можешь не рассказывать, за что. — Я понял, что 14 лет без какого-нибудь убийства, да ещё, наверное, организованного и группой лиц, не дадут.
Вал вышел из бандитских 90-х. В новый век уже с таким бэкграундом, какой был у него, не пускали, и Вал сел ровно на изломе веков, в 2000-м. Он и выглядел, как рэкетир эпохи перемен — средний рост, крупное, накачанное тело, бычья шея, голова как её продолжение, короткий отросток чёлки, наползающий на лоб, крепкие руки с огромными кулаками — в принципе, какому-нибудь полицейскому не составляло особого труда выделить его из толпы и проверить документы, подозревая в каком-нибудь криминале. Но когда Вала схватили из-за бытовой и неудачной для его противников драке, одному из которых он откусил ухо, и доставили в отделение, где пробили по ориентировкам, то выяснилось, что Вал уже пару лет находился в бегах. У полицейского, когда он прочёл на выпуклом экране мерцающего монитора информацию о Вале, холодок пробежал по спине, и он стал звонить в УБОП.
Два года назад, после объявления в розыск, Вал не стал уезжать из Донецка, в котором натворил множество криминальных дел. Он исходил из принципа маскировки находиться там, где никто и не подумал тебя искать. Несмотря на его угрожающую спортивную внешность и спортивный костюм, который он предпочитал в одежде, под кепкой, которую он носил, скрывался пытливый и изворотливый ум — общаясь с Валом, я размышлял, что донецкая диалектика уже присутствовала изначально, ещё до Русской весны 2014-го и СВО 2022-го.
Вала всегда тянуло к знаниям, и находясь в розыске, он стал посещать лекции в Донецком университете. Пропускная система вуза и способность Вала проникать куда ему нужно (например, ночью, на закрытый склад с товарами, которые потом можно сбыть оптом на рынке), позволили ему учиться бесплатно и без документов. Он просто прибился к одной студенческой группе на факультете международных отношений, завёл там себе друзей и знакомых, и все думали, что он обычный студент, как и они. А Вал был необычным студентом, а диалектическим, он находился в розыске и параллельно проходил обучение в совершенно другой школе жизни.
И в итоге учёбу свою он продолжил уже в тюрьме.
— Знаешь, Дима, я вот сейчас в звании капитана, а в криминальном мире я был полковником…
Мы сидим у меня дома, в новой съёмной квартире на 11-м этаже и пьём чай с тортом, который принёс Вал. Мы познакомились, когда он со своей ротой спецназа штурмовал Мариуполь, применяя свой острый ум уже не в криминальном, а в военном деле. Причём применял удачно для себя и на беду противнику. Мы дружим до сих пор. В жизни бывают странные сближения. Очевидно, тут тоже сыграла диалектика — меня, утончённого и
