Смерть в июле и всегда в Донецке - Дмитрий Александрович Селезнёв
В доме мы провели несколько суток. Из хулиганства смотались в Херсон в самый последний день. Вечером мы стояли возле бассейна на улице, он весь переливался разными цветами. Это был один из немногих источников света, всё вокруг было погружено во тьму. В посёлке отсутствовало электричество, и земля сливалась с небом. Небо было чистое, но тёмное, так как Луна отсутствовала, она где-то затерялась и задёргивалась на другой стороне Земли. Но на чёрном небесном полотне просматривались звёзды — белые горошины складывались в знакомые созвездия. Вдруг мы увидели ярко-оранжевую точку, которая летела с одного края небосклона на другой — в зоне СВО нередки неопознанные летающие объекты. Точка, перелетев через нас по параболической траектории закатилась за тёмный горизонт. С неба звёздочка упала…
— Ох, ё твою мать! Ох, еать!
Сначала мы увидели далеко-далеко вспыхнувшую зарницу, осветившую силуэты деревьев и домов, а потом, через пару секунд, донёсся и звук разрыва — скорость у звуковой волны ниже, чем у световой. Через некоторое время на небе появилась ещё одна такая точка и, так же прочертив дугу через знакомые созвездия, она полетела к горизонту. И ещё одна, и ещё одна оранжевая точка закатились с тем же результатом. Мы догадались, что это разрушали Антоновский мост.
И по ту сторону Днепра оставались наши надежды и чаяния на скорую победу. Оставался Херсон, Николаев, Одесса. Оставались наши дальние и близкие родственники, наши братья и сёстры, разумные и обезумевшие, молчаливо и опасливо ждущие нас или посылающие нам вместе со снарядами и ракетами проклятья. И мы отвечаем им тем же — снарядами, ракетами и проклятьями, да ещё и сверху прибавляем. Но когда мы снова наведём между нами мосты? Когда рассеется этот злой туман безумия, который охватил всех нас? Это пока неизвестно, будущее туманно и темно. И утверждать можно только одно.
Долгой, долгой будет война.
Фен-шуй Углегорской ТЭС
Светлодарск — спокойный и ухоженный городок в Донецкой Республике.
Брали его быстро, в начале СВО, с наскоку, поэтому больших разрушений не было. Я заметил только снесённый ракетой верхний этаж в одной из центральных девятиэтажек.
Тихо, конечно, относительно, с поправкой на войну. До фронта далеко, но в город прилетает. Мы с Сеней собрались в один магазин пешком, но впереди хлопнуло что-то, мы сочли это знаком судьбы, развернулись и решили поехать на машине.
Город утопает в зелени. Много, много деревьев, кустарников и газонов — это зелёное наследие Советского Союза. Едешь по улице — слева густые ели, справа — частокол из берёз. А потом всё вперемешку, тянутся зелёные ряды.
Город полупустой, на улицах мало кого встретишь. В основном, одни военные и старики. Пенсионеры катят тележки, идут неспешно, горбясь и стуча палочкой по асфальту. Или сидят они во дворах на скамейках возле подъезда, как сонные птицы на насесте, и греются на солнце. А на улицах, как агрессивные голуби, кучкуются военные, если продолжать птичью метафору. Светлодарск — город пенсионеров и солдат.
Но и дети есть. Возле магазина подтянутый парень в мультикаме играл с маленькой девочкой, и девочка пищала от восторга. К уху по шее у парня тянутся готические буквы memento mori. Помнить о смерти на войне нужно всегда. Но если забудешь, то она про себя обязательно напомнит. Даже в зелёном и спокойном Светлодарске. Относительно спокойном.
— Да тут вообще тихо было, пока «чехи» не заехали, — рассказывает Сеня, — они давай тут гулять, во дворах лезгинку танцевать, местные в шоке.
Недалеко от Светлодарска стоит, уперевшись в небо двумя длинными трубами, Углегорская ТЭС. Перед ней ровная натянутая гладь воды, такая же спокойная, как и сам Светлодарск, в ней еле-еле дрожат трубы теплоэлектростанции.
Уходя, украинские неонацисты пытались взорвать плотину, да не рассчитали заряд, она выдержала — в СССР старались строить на века. А неонацисты не вечны, этот злой морок Украины когда-нибудь исчезнет, развеется этот кошмар. А трубы Углегорской ТЭС останутся. На них долго можно смотреть перед закатом.
Валентинки в Москве
Название кафе — явный новодел. Видно, что хозяева, когда задул северный ветер, уловили веяние времени и маркетинизировали его — кафе называется «Москва». А мы в Первомайске, это один из городов «Дикороссии» — так я называю этот новый регион, образовавшийся после начала СВО. В моём представлении это территории, которые «Большая Россия» контролирует, но они существенно пострадали от военных действий, и до их благоустройства руки пока не дошли или в силу их близости от фронта, или по причине дальнозоркости государства. В том случае, когда фронт уже ушёл далеко, и государство заботит, что происходит на линии фронта, оно не смотрит под ноги.
Дорог нет, асфальт съеден годами и гусеницами бронетехники, множество домов разломаны прямыми попаданиями мин или снарядов. В окрестностях чернеют однорукие вышки электропередач в лохмотьях обвисших проводов, а в полях, где среди борозд грязи рассыпаны мины и гильзы от снарядов, ржавеет сгоревшая бронетехника и забытые до лучших времён тракторы и комбайны. Но и на этих территориях продолжают жить люди. Сегодня с волонтёрами из «Интербригад» ездили в посёлок Нижнее, ЛНР. Посёлок освободили два года назад, фронт отошёл за сорок километров, а света, воды, тепла до сих пор нет. Газ только подвели недавно. Из двух тысяч прежнего населения осталось в посёлке жить триста пятьдесят. Многие люди готовы вернуться, но условий нет. Куда, например, семьям детей в школу возить? В Нижнем и соседней Тошковке многие административные здания разрушены, включая все школы — в школах закреплялись ВСУ, и здесь шли ожесточённые бои. Вот и там, куда до сих пор не проник циклопий взгляд высшего чиновничества, появились волонтёры, чтобы восстановить хоть одну школу, «Русская школа в Нижнем» — так называется их проект.
А вообще — всю зону СВО
