"Всего я и теперь не понимаю" - Александр Константинович Гладков

М.Н.Тухачевский. 1930-е годы

Общее собрание Академии наук исключило из состава Академии «врага народа» Бухарина. «Правда» бранит «Известия» за то, что в парторганизации редакции не «выветрился бухаринско-радековский-сосновский дух».

Передовая о троцкистах-вредителях на Дальнем Востоке. 44 человека приговорено к расстрелу. В корреспонденции из Свердловска бранят Кабакова, обвиняя его в покровительстве «троцкистам». Видно, и его песенка спета. Франкисты наступают на Бильбао. А «Салют, Испания!» продолжает идти в театре МОСПС, несмотря на травлю Афиногенова.

23 мая

Днем в театре. Разбор дел и архива НИЛа. Должен сдать все до 1-го В.Я.Степанову — хранителю музея. Конечно, все свои записи я возьму с собой.

И еще кое-что, на всякий случай.

В театре утром давали зарплату; наконец я купил себе парусиновые туфли на лето. Увы, опять много должен хозяйке.

Вечер провели с Арбузовым и Плучеком в Парке КиО80. Было весело, как всегда, когда мы вместе.

В газетах целые полосы о папанинцах и о высотном полете Полины Осипенко. Вчера открылась московская городская партконференция.

В «Советском искусстве» подвал «Невежда в роли теоретика» о книге Н.Д.Оттена о Рене Клере.

Корпусом набраны два доносных запроса Союзу писателей: о расследовании «дела авербаховца Либединского» и о «политическом лице оруженосца Афиногенова И.Крути», который в годы гражданской войны будто бы редактировал на Юге белогвардейскую газету. Это еврей-то? Сомнительно!

В США вышла новая книга Станиславского о работе актера81.

24 мая

Уже написан приказ о моем увольнении в «отпуск без сохранения содержания», но еще не подписан.

Андреева со значением жала мне руку.

Вечером на премьере «Женитьбы Фигаро» в ТРАМе электриков. После спектакля все пошли в «Аврору» большой компанией пешком, а я заехал домой, чтобы переодеть рубашку. Когда я пришел, наши уже сидели в ресторане, и я еле прошел: ресторан был переполнен и туда рвались, а швейцар не пускал. Когда я, наконец, прошел, меня задержал Ю.К.Олеша, сидевший с Д.Мирским и с каким-то типом, подозрительно прислушивавшимся к их разговору. Ю.К. его дразнил, называя «Видоком». Острота Мирского (его назвали недавно на проработочном собрании «грязным врангелевцем»): «Ну, хорошо, предположим, я грязен. Но почему “врангелевец”?..» Он старый холостяк, неряшлив, и его манжеты и воротнички обычно не первой чистоты. Уйдя от них, нахожу наших за столиком у окна. Сидим долго и порядком выпили. Чествовали Вальку, который сделал отличный спектакль.

Странное впечатление от лихорадочного ресторанного веселья на фоне этой весны...

Вернулся хозяин комнаты, которую я снимаю, и меня просят ее освободить. Ну, что ж — перемены так перемены! Лето проживу с Лёвой на Б. Знаменском — наши на даче, — а к осени найду еще что-нибудь.

На днях в нашем доме на Б. Знаменском арестовали инженера К. — скромного, неяркого человека, члена партии, но без каких бы то ни было высоких связей. Он казался мне всегда человеком ортодоксальным и даже трусливым. Трудно заподозрить этого чистейшего обывателя в какой-либо крамоле.

25 мая

Есть шутливая поговорка: «Уходя — уходи». Сегодня я впервые за много лет не пошел в ГосТИМ на общее собрание <...>

В Союзе писателей на пленуме правления давали объяснения по поводу «связей с авербаховской бандой» Мирский и К.Горбунов. Мирскому инкриминируется все та же злосчастная статья о Фадееве.

Провожал Аню пешком. Возвращался тоже пешком и все думал о В.Э. и о себе...

Три года я почти непрерывно был рядом с ним, и мне трудно представить, что пойдут дни, недели и месяцы, когда я стану его видеть только изредка. Он относился ко мне наилучшим образом: ценил и любил. Пожалуй, главным мотивом моего «ухода» является страх потерять это отношение в сложной атмосфере

ГосТИМа. Я уже был на грани этого, когда на меня сердилась З.Н. Просто чудо, что этого не случилось. Три дня назад на беседе о «Бедности не порок», уже после того, как В.Э. согласился на мой уход, он все время по-старому обращался ко мне, что-то спрашивал или просто искал моих глаз. И так было всегда, начиная с 1934 года. В.Э. тоже привык ко мне и доверял мне, что, конечно, не пустяки. Он советовался со мной по самым сложным и тонким вопросам. У нас были ночные длинные разговоры наедине, которые я даже не осмеливался записать в дневник, но я их и так не забуду...

Я ушел, но у меня остались кипы моих записей, груда исписанных блокнотов, десятки страниц этого дневника и еще больше в моей памяти.

Сегодня в отчетах о московской партконференции мелькнуло имя Фурера с ярлычком «враг народа». Фурер — это бывший донбасский «садовник» и недавний секретарь МК82. На конференции бранили Булганина. Все думают: наверно, сядет. <...>

Оказывается, Б.Ясенский за три дня до объявления его «врагом народа» был избран в партком Союза. Это означает, что проработочная кампания носит в значительной мере истерический и импровизационный характер. В городе бродят страшные слухи об аресте многих видных деятелей, вплоть до членов правительства. Не все они оправдываются, иногда слухи забегают вперед события, и в этом есть нечто фатальное и зловещее.

Уже говорили об аресте Б.Таля, а он, оказывается, делал доклад 20-го о 25-летии газеты «Правда».

26 мая

В газетах фото летчиков, летавших на Северный полюс. Чествование вернувшихся из Бельгии скрипачей — победителей на конкурсе имени Изаи. Узбекская декада. Поездка МХТа в Париж... Все это занимает первые полосы газет. Об этом говорят больше, чем о непрерывном исчезновении людей, увозимых по ночам таинственными «черными воронами». Гениально найденные контрастные штрихи в той исторической драме, которая разыгрывается сейчас в кабинетах Кремля, в комнатах ЦК, в обкомах и наркоматах и в лубянских и бутырских камерах. Замечательная режиссура! Куда до нее Мейерхольду! Так уж повелось этой весной: на первых страницах газет папанинцы, летчики, лауреаты, а на последних страшные разоблачительные материалы. Расчет достигает цели. Камуфляж действует...

В последние дни в городе снова разгул слухов. Аресты, аресты, аресты... Называют имена, которые страшно повторять. Говорят об этом вполголоса или шепотом, оглянувшись, и не переспрашивают. Так ли это? Посмотрим! Зато лихорадочно всматриваются в фото президиумов конференций, в списки участников торжественных приемов. Вчитываются в строки проработок и изобличений.

В оголтелом выступлении на президиуме СП Ставский обвинил Мирского в том, что он «пытался выбросить Фадеева из советской литературы». Каким же образом? Критикой одного из его романов, видите ли. Видно, слова потеряли всякое значение, а люди здравый смысл. Как можно «выбросить писателя»