Созвездие рязанских маршалов - Александр Фёдорович Агарев
В конце ноября 1939 г. начался советско-финский вооружённый конфликт. Руководством авиации ВМФ (комбриг – С.Ф. Жаворонков) было решено усилить авиацию Балтийского флота. И сюда была направлена группа самолётов с Дальнего Востока.
Старший лётчик лейтенант И.И. Борзов, г. Евпатория, 1938 г.
Боевая деятельность И.И. Борзова началась со сверхдальнего перелёта с Тихого океана на Балтику. В сложных погодных условиях поздней осени 1939 г. молодой лётчик Иван Борзов вёл за собой группу дальних бомбардировщиков ДБ-3 на расстоянии в 10 тысяч километров, с минимальным числом посадок, практически без отдыха. В первых числах декабря 1939 г. группа из 4-й МТАП, выдержав испытание, с честью и без потерь прибыла к новому месту дислокации – в состав 1-го МТАП и сразу включилась в боевые действия.
1-й минно-торпедный авиационный полк 8-й авиабригады ВВС Балтийского флота, в который прибыл старший лейтенант Иван Борзов, стал широко известен тем, что в первый день войны, 30 ноября 1939 г., эскадрилья самолётов ДБ-3 под командованием майора Н.А. Токарева нанесла массированный бомбовый удар по столице Финляндии – Хельсинки. Вскоре боевое крещение получил и молодой лётчик И. Борзов.[303]
При этом заметное торможение процесса освоения новых видов авиатехники И. Борзов ощущал на собственном опыте. Он уже знал, что в 1-м МТАП, например, за первую половину 1938-го произвели всего 78 сбрасываний ходовых торпед и болванок. Две эскадрильи полка из пяти успели обучить низкому торпедометанию, три остальные – высотному. С минами многие балтийские экипажи вообще не летали, хотя все самолёты имели оборудование для подвески МАВ-1 и АМГ-1. А, например, в ВВС Черноморского флота количество подготовленных экипажей было ещё меньшим – по одной эскадрилье для низкого и высотного торпедометания. Практическое освоение методов применения торпед продолжилось только в 1941 году.
В ходе первого месяца войны, кроме бомбардировки наземных объектов, самолёты полка вели воздушную разведку и наносили удары по кораблям финских ВМС и транспортам. С января 1940 г. приоритетной задачей полка стало содействие приморскому флангу 7-й армии, наступавшей на Карельском перешейке. Соответственно, главными объектами стали артиллерийские батареи, узлы сопротивления противника и железнодорожные станции. При этом действия на морском направлении велись полком по остаточному принципу.
В январе 1940 г. 1-й МТАП начал действовать по своему прямому предназначению – постановке минных заграждений с воздуха. И здесь следует отметить, что, хотя впервые торпедоносцы принимали участие в учениях в 1933 г., долгое время для них не было разработано ни боевых инструкций, ни наставлений, ни курса боевой подготовки. «Временное наставление по боевым действиям минно-торпедной авиации» появилось только в 1940 году.
19.01.1940 группа из шести экипажей 1-го МТАП на бомбардировщиках ДБ-3 под командованием капитана М.Н. Плоткина была перебазирована на аэродром Палдиски для выполнения минных постановок. В первом вылете, состоявшемся 29.01.1940 г., принимал участие экипаж лейтенанта Борзова. Вне всякого сомнения, приобретённый практический опыт пригодился И. Борзову уже в первые дни войны.
Командир звена 1-го минно-торпедного авиаполка ВВС Балтийского флота И.И. Борзов участвовал в Советско-финской войне 1959–1940 гг. С декабря 1959 по 15 марта 1940 гг. Он выполнил 25 боевых вылетов, его эскадрилья – 52 вылета на боевые задания. Здесь И.И. Борзов получил боевое крещение и здесь, в 1940 году, за образцовое выполнение боевых заданий в войне с белофинами получил первый орден «Красного Знамени».
Необходимо отметить, что зимняя Советско-финская война позволила выявить ряд серьёзных проблем в вопросах боевого применения советской морской авиации. В первые месяцы военного конфликта обнаружились растерянность, недостаток опыта и подготовки советской армии, а также отсутствие грамотного командования. Стало очевидным, что командиры разных уровней (командование флота, ВВС, соединений) не могли правильно оценивать обстановку, грамотно выбрать первостепенные объекты ударов, чётко ставить задачи авиационным подразделениям.
Такое положение дел стало первопричиной ряда неудачных операций, обусловленных недостаточной обеспеченностью советской армии и современной авиатехникой и массовым недостатком профессионально подготовленных кадров. Боевая подготовка экипажей в соответствии с профилем применения началась фактически только в 1940 году. Усугубляло ситуацию длительное отсутствие надёжных авиаторпед.
Неслучайно в ходе советско-финляндской войны ДБ-3 не сделали с торпедами ни одного вылета. Потери 1-й МТАП в этой войне составили – 17 самолётов (из них 9 – не боевые потери) и 40 авиаторов.[304]
Таким образом, первую проверку в составе Военно-Морского Флота морская авиация прошла в ходе Советско-финляндской войны (1939–1940), в которой приняли участие авиаторы Балтийского и Северного флотов. Следует отметить, что к началу войны в составе военно-воздушных сил Балтфлота насчитывалось 469 боевых летательных аппаратов: 246 истребителей, 111 бомбардировщиков, 102 разведчика и 10 самолётов-корректировщиков. Это значительно превышало количество всех самолётов ВВС Финляндии. По возможностям театра применение финской сухопутной авиации было весьма ограничено, поэтому большую часть ВВС противника составляла гидроавиация, входившая в состав военно-морских воздушных сил Финляндии.
В итоге авиация ВМФ СССР в ходе «зимней» войны приобрела необходимый боевой опыт. «За период боевых действий балтийские авиаторы сделали 16 663 боевых вылета, из них 881 ночной, сбросили на объекты противника 2600 бомб. В воздушных боях и на аэродромах уничтожили 65 самолётов, потопили и повредили 35 транспортов и боевых кораблей противника».
Особое значение для дальнейшего строительства и развития морской авиации имело совещание высшего руководящего состава РККА СССР, состоявшееся в конце 1940 г. На нём достаточно много внимания было уделено авиации флота.
Из доклада начальника Генерального Штаба РККА на совещании высшего руководящего состава армии К.А. Мерецкова:
«Впервые авиация получила широкую практику взаимодействия с войсками, что дало возможность лётчикам по-настоящему познакомиться с характером наступательного боя. Лётчики убедились, что они могут вести огонь по переднему краю и сопровождать атаку своей пехоты. В начале учений как общевойсковые, так и авиационные начальники подходили с большой настороженностью к применению авиации на переднем крае обороны, особенно при сопровождении пехоты артиллерийским огнём, когда последний становится малоприцельным.
При этом многие командиры настаивали на вводе авиации [в действие] после прекращения артиллерийского огня, но потом убедились, что применение авиации и артиллерии возможно совместное, что совместная обработка переднего края авиацией и артиллерией нанесёт большой ущерб противнику и внесёт в его ряды моральное расстройство. Это особенно важно в начальный период атаки при вводе [в бой] механизированных соединений. Такое положение помогло многим авиационным начальникам пересмотреть свой взгляд на увлечение только самостоятельными операциями, оторванными от других родов войск».
Авиация по своему количеству вооружения, а главное по
