«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев
В уже упоминаемой инструкции Народного комиссариата по иностранным делам краевые Советы депутатов наделялись правами предлагать кандидатов на должность консулов и контролировать их деятельность. Особая роль отводилась Владивостоку: кроме организации консульств в Восточной Маньчжурии, Хакодате и Корее краевое руководство было ответственно за установление контактов с Тяньцзинем, Чифу и особенно Шанхаем, «…так как в последнем центре многочисленная русская колония совершенно устранена от дел самоуправления реакционно настроенной кучкой банкиров и чиновников».
Положения первой инструкции Наркоминдела были развиты и закреплены в декрете, подписанном В. И. Лениным, Л. М. Караханом[18] и В. Д. Бонч-Бруевичем лишь в октябре 1918 г. Это был удивительный документ – речь шла об учреждении консульств в странах, с которыми не поддерживались дипломатические отношения, но существовали «деловые отношения».
Руководство НКИДа возлагало в то время большие надежды на то, что одним из первых государств, признавших РСФСР, станет Китайская Республика. Никто тогда не мог предположить, что Советская Россия будет официально признана китайским правительством, формально представлявшим весь Китай, только через пять с лишним лет.
Дипломатическое признание обычно получало любое правительство, которое представляло милитаристскую клику, захватившую Пекин, так как оно могло собирать таможенные пошлины и получать иностранные кредиты. Все бэйянские клики милитаристов признавали пекинское правительство, какую бы северную группировку оно не представляло, даже если они на деле противостояли ему. Они не оспаривали его законность, но справедливо считали, что ему недостаёт авторитета, чтобы диктовать свою волю провинциям. Правительство в Пекине время от времени издавало указы в отношении территорий, которые фактически не подчинялись ему, с тем, чтобы обвинить местных милитаристов в измене. Разумеется, эти указы игнорировались.
Решено было, не мешкая, направить в Китай консулов, но пока в качестве частных лиц. Никого не интересовало отсутствие подобных прецедентов в международной дипломатической практике – Великая Октябрьская революция могла диктовать свои правила игры.
Из нескольких кандидатур на пост консула в Шанхае Восточным отделом НКИДа (прерогативу выбора кандидатов на консульские посты НКИД оставил всё-таки за собой) был рекомендован бывший полковник М. Г. Попов[19], говоривший и писавший по-китайски и по-японски. На месте, в Шанхае, выяснилось, что Народный комиссариат по иностранным делам явно опередил события. Прежний российский консул В. Гроссе, подчинявшийся бывшему посланнику России в Китае князю Кудашеву, не собирался покидать свой пост. Через два месяца у Попова закончились деньги, и он остался в чужом городе без средств к существованию. Пришлось в начале 1919 г. вернуться во Владивосток для получения дальнейших указаний, где новые власти бросили его в тюрьму.
5 апреля 1918 г. во Владивостоке высадились японские войска, несколько позже – американцы, англичане, французы, итальянцы, поляки, румыны и китайцы. Так началась открытая военная интервенция на Дальнем Востоке. Захватив Приморье, интервенты вторглись в Приамурье и Сибирь. К концу 1918 г. их численность достигла 150 тыс. человек, в том числе до 75 тыс. японцев.
В конце 1918 г. по инициативе американского правительства начались переговоры об установлении общего контроля США, Японии и некоторых стран Европы над железными дорогами Сибири и Китайско-Восточной железной дорогой. Основная борьба развернулась между представителями Америки и Японии. В январе 1919 г. трудные американо-японские переговоры завершились подписанием соглашения «О надзоре над Сибирской железной дорогой и КВЖД». Позднее к соглашению присоединились Великобритания, Франция, Италия, Китай и правительство Колчака. Для осуществления контроля был создан Межсоюзный железнодорожный комитет. Японцы дважды пытались захватить линию Маньчжурия – Харбин, но дважды натолкнулись на противодействие местной китайской администрации. Межсоюзный железнодорожный комитет, просуществовав менее двух лет, с самого начала оказался нежизнеспособным, подорванным изнутри его участниками, прежде всего США и Японией. Союзники не смогли ни добиться политической стабильности и прекращения стачек и забастовок в полосе отчуждения, ни подчинить своему влиянию многочисленные военные формирования белогвардейцев, ни нормализовать деятельность дороги.
Китайское правительство рассчитывало, что на Парижской мирной конференции (18.01.1919–21.01.1920), созванной государствами – победителями в Первой мировой войне, великие державы откажутся от сфер своего влияния в Китае, что войска иностранных государств, находившиеся в стране, будут отозваны, что арендованные державами территории, равно как и территории иностранных сеттльментов, будут возвращены Китаю и что стране будет предоставлена таможенная самостоятельность.
Однако этим ожиданиям не суждено было оправдаться. На конференции в Париже Китай даже не был признан её равноправным участником. Более того, было принято унизительное для Китая решение о передаче Японии бывших германских колониальных владений в Шаньдуне.
25 июля 1919 г. Народный комиссариат по иностранным делам опубликовал «Обращение правительства РСФСР к китайскому народу и правительствам Южного и Северного Китая». В обращении напоминалось о том, что рабоче-крестьянское правительство, взяв в октябре 1917 г. власть в свои руки, от имени русского народа обратилось к народам всего мира с предложением установить прочный постоянный мир. «Основой этого мира должен был служить отказ от всяких захватов чужих земель, отказ от всякого насильственного присоединения чужих народностей, от всяких контрибуций».
Рабоче-крестьянское правительство вслед за этим объявляло уничтоженными все тайные договоры, заключённые с Японией, Китаем и бывшими союзниками. «Советское правительство тогда же предложило Китайскому правительству вступить в переговоры об аннулировании договора 1896 г., Пекинского протокола 1901 года и всех соглашений с Японией с 1907 по 1916 годы, т. е. после возвращения китайскому народу всего того, что было отнято у него царским правительством самостоятельно, либо заодно с японцами и союзниками. Переговоры по этому вопросу продолжались до марта 1918 года». Однако западные державы сорвали их: «Не дожидаясь возвращения китайскому народу Маньчжурской ж.д., Япония с союзниками захватили её, сами вторглись в Сибирь и даже заставили китайские войска помогать в этом преступном и неслыханном разбое».
«Советское правительство, – отмечалось в Обращении, – предлагает китайскому народу, в лице его правительства, ныне же вступить с нами в официальное сношение и выслать своих представителей навстречу нашей армии».
Обращение НКИД было опубликовано в «Известиях» от 26 августа 1919 г. за подписью Л. М. Карахана, заместителя народного комиссара по иностранным делам, заведующего Отделом Востока.
Во время Гражданской войны проблемы внешней политики были второстепенными, но по мере её окончания становились всё более актуальными. Переход к нэпу выявил необходимость налаживания прерванных в годы Гражданской войны политических и экономических связей с окружающим миром. Жизнь требовала перехода от «революционной дипломатии» к нормальной практике межгосударственных отношений. Именно в эти годы из-за утраты надежд на немедленное развёртывание социалистических революций в странах Запада, прежде всего в Европе, РКП(б) и Коминтерн делают первые шаги в разработке идеи «восточного маршрута» мировой революции, начинают активно искать в странах Востока, в том
