Курьер. Реальная история человека, которого всегда ждут, но редко замечают - Ху Аньянь
Если я споткнусь о камень и упаду, то поднимусь и по доброй воле упаду еще раз, а потом отряхну задницу и пойду дальше своей дорогой. Так камень вмиг обнажит свою смехотворность. И следующие сотни тысяч лет будет в одиночестве размышлять, сколь бессмысленны и ничтожны страдания, которыми он одаривал людей. И наконец, достигнув просветления, выучится обходиться с этим миром по-доброму.
Люди искусства часто ищут вдохновения в духовной чистоте – они так страстно желают того, чем, по сути, и являются, доходя порой в своем стремлении до невообразимых пределов, до такого состояния, что вызывает недоумение или даже страх. Но если дух творца не очистится полностью, мир в отражении его зрачков не засияет, и он не будет знать, как ему творить. Быть может, это еще одно подтверждение слов Гомбриха[115]: в действительности искусства не существует, есть только творцы.
Работая за уличным прилавком, я по-прежнему встречался с коллегами из пекарни, собирался с ними за одним столом. К тому времени они перешли в небольшую мастерскую, которая занималась онлайн-продажей пирожных с засахаренными цветами. Производственный цех мастерской располагался в деревне Сяогуаньи, совсем рядом с моей деревней Дагуаньи. Однажды мой бывший бригадир – теперь он стал «директором» собственного производства, то есть управлял той самой мастерской с пирожными, – рассказал, что собрался жениться и увольняться, а после свадьбы открыть булочную в городе, откуда родом его будущая жена. Он спросил, не хочу ли я стать его партнером по бизнесу. Сам парень был родом из Эръюаня, а его невеста росла в Биньчуане. Мы дважды съездили в Биньчуань на разведку. Нашей целью был не уездный город, а поселок Биньцзюй в двадцати километрах от него. Его невесту недавно перевели на работу в школу в окрестностях этого поселка, и они решили там обосноваться. Если взглянуть на карту, может показаться, будто от Сягуаня до Биньцзюя совсем недалеко. На деле же их разделяет массивная горная цепь, а прямую дорогу из одного пункта в другой так и не провели. Приходилось делать большой крюк: сперва из Сягуаня на маршрутке добираться до Биньчуаня, а там пересаживаться на сельский автобус до Биньцзюя. В первый раз отправившись в Биньчуань на маршрутке, я записал в заметки на телефон впечатления от увиденного по пути и свои чувства по этому поводу. Мне кажется, то эссе передает мое состояние намного вернее и живее, чем если бы я попытался описать чувства заново сейчас, поэтому привожу его здесь (названия нет):
Говорят, что особого смысла переезжать в сельскую местность нет, ведь «великий отшельник прячется среди людей» и «коль думами ты далеко от мира, далеким станет место, где живешь»[116]. Но вот я сижу в маршрутке, которая направляется в деревню, и готовлюсь к предстоящему переезду. Много дней подряд было ясно, но только что прошел ливень. В прогнозе погоды обещают, что с завтрашнего дня снова прояснится. Прошедший дождь – точно как затесавшееся пресное маньтоу в корзинке, заполненной до краев ароматными баоцзы с мясом: она разбавляет тот насыщенный вкус мясных баоцзы, что разливается у нас во рту, дабы мы не утратили остроту восприятия.
Все в маршрутке охвачены радостным волнением, скоро ведь конец года, и их уже ждет встреча с родными, которых они давно не видали, и семейный ужин за заставленным праздничными блюдами столом. Маршрутка весело подпрыгивает на ухабах извилистых горных дорог и, кажется, заражает своей радостью нас с приятелем. Мы начинаем горячо спорить, что же управляет этим миром, так радушно нас принимающим: случайная неизбежность или неизбежная случайность? В итоге никто никого не переубедил, каждый из нас, ничуть не расстроенный, остается при своем.
Тут мой взгляд падает на кучку рабочих из сельской местности, сидящих впереди. Зайдя в маршрутку, они тут же принялись болтать во весь голос и лузгать семечки. Шелуха, которую они сплевывают на пол, разлетается по всему салону, стоящее рядом мусорное ведро будто и не замечают. Перед тем как двинуться с места, водитель лишь равнодушно на них взглянул и ничего говорить не стал. Кажется, он давно слеп к подобным людям, привыкшим поступать как им вздумается, так что не желал тратить хоть капельку душевных сил, чтобы научить их уму-разуму.
Прислушиваясь к разговорам одним ухом, я узнаю, что им так и не заплатили целиком. Весь год они работали в городе, ежемесячно получая немного на повседневные расходы, а когда стройка закончилась, изначально обговоренная выплата как сквозь землю провалилась. Теперь они возвращаются домой встречать Новый год, и несложно представить, насколько тягостным будет их возвращение к родным без гроша в кармане. Но никто не выглядит убитым или возмущенным; глаза их воодушевленно сверкают, голоса звучат звонко, полнятся силой. Они оживленно рассуждают о проблемах социальной справедливости, в запальчивости забывая о всякой осторожности и сравнивая положительное и негативное влияние реформизма и революции как наиболее радикального средства на общественный прогресс. Они пламенно глядят в будущее не в силах дождаться, когда закончатся еще не начавшиеся новогодние праздники, чтобы поскорее вернуться к любимой стройке, заложить еще один кирпичик в фундамент грядущего счастья.
Подслушав их отношение к жизни, я невольно вздохнул про себя: кажется, меньше понимать и правда полезно для большинства людей. Но я также знаю, что существуют люди намного более замечательные, они многое понимают в жизни, но никогда не ставят знания во главу угла. Они знакомы с принципами, на которых строится жизнь, в той же степени, в какой многоопытный рулевой знает расположение подводных рифов: изучают их, так как боятся, а вдруг в один прекрасный день принципы эти, скрытые в течении жизни, неожиданно преградят путь, не дадут насладиться простыми радостями, что лежат на поверхности? Как раз благодаря этим замечательным людям общий уровень счастья в обществе значительно подрастает. Мы живем в величайшую эпоху с начала времен, и историческая миссия, павшая на наши плечи, – дерзновенно наслаждаться радостями и благами этой жизни, а не загонять себя, пытаясь побороть нищету и невежество, преодолевать бесконечные страдания и горести, как это делали многие поколения до нас. Можно выразиться и так: сегодня всякий несчастный человек – это человек безответственный и лишенный стыда. Не
