Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы - Александр Рогоза

Но некоторые девчата не унывали и вовсю пытались с ним флиртовать. И тонко, и с прозрачными намеками.

«Любые знаки внимания со стороны девочек не воспринимал, хотя нравился им, и многие девочки хотели бы с ним познакомиться ближе, не только по работе», – это уже из показаний студентки Ирины Головлёвой, которая проходила практику у Головкина в 1991-м году.

Еще одна экс-практикантка Головкина вспоминала, что он никогда не подвозил их с девчонками на своей машине. Даже если видел, проезжая мимо, что румяные студентки идут на работу пешком вдоль дороги и шагать им своими молоденькими ножками еще добрых пару остановок. Как в такой ситуации поступил бы обычный мужчина? Джентльмен, пусть и старшего возраста, обязательно притормозил бы. Мужик самонаводящейся системы «Ловелас» – тем более. Да еще распустив перья, и дверку помчался бы открывать перед юной красавицей. Головкин же всегда проезжал мимо, хотя видел своих подопечных и даже кивал, здороваясь.

Или вот еще из показаний той же Анны Шестаковой:

«Однажды Головкин закурил сигарету, и моя подруга попросила у него закурить. Головкин сделал недовольное лицо, проворчал, что сигареты сейчас дорогие, но все-таки угостил».

В общем, попытки со стороны женщин проявить к нему интерес Сергей Головкин воспринимал, можно сказать, с большим неудовольствием. И не боялся выглядеть жлобом.

Сам Сергей Головкин признался, что за всю свою жизнь только один раз пытался заняться сексом с женщиной. Если верить ему, это была одна из студенток, которую он заманил к себе в красный уголок.

«У нас на практике была одна девушка по имени Света, по-моему, из ветеринарной академии. Домой ей ехать было поздно, она осталась ночевать у меня. Я предложил ей вступить в половую связь, но она отказалась. Других попыток, как добровольно, так и насильно, у меня с девушками не было».

Глава 49

Развал и кризис

Вокруг чудовища, питающего свои желания кровью детей, последние несколько лет безнадежно разваливалась советская империя. Происходило это постепенно, не сразу и не вдруг. Началась объявленная Горбачёвым перестройка. Затем зашелестело кооперативное движение – гражданам разрешили вести мелкий бизнес. А следом из магазинов почему-то стали пропадать продукты, даже самые обычные, которые нам с вами сейчас кажутся совершенно банальными.

И хотя Головкин уверял, что он все свободное время посвящал мыслям о будущих убийствах и поиску потенциальных жертв, а в быту был совсем непривередлив, он, конечно, не мог не замечать происходящего в стране.

Еще в начале – середине 1980-х во многих городах СССР ввели карточную систему. Мясо и сливочное масло на эти бумажки с печатями, которые выдавались на каждого члена семьи, можно было приобрести строго по месячной норме. Как это работало? Имея представление о количестве того или иного товара на своих складах, власти высчитывали некий объем, который можно продать в одни руки. Иначе, если дать населению возможность скупать дефицитные продукты в любых количествах, весь имеющийся на складах продукт исчез бы из магазинов за пару дней. И спекуляция, которая и так уже существовала, распространялась бы совсем в других масштабах. Так, по крайней мере, размышляли авторы этой концепции карточек. И нужно отметить, что государство все еще держало цены в узде – магазины-то принадлежали ему.

В 1990 году эта система была введена по всей стране, включая Москву и Ленинград, в которых раньше на такие эксперименты не решались. С этого момента каждый горожанин мог ежемесячно отоварить в торговых точках конкретное количество продуктов из списка самого необходимого. Эта норма выглядела так:

– килограмм муки;

– килограмм крупы;

– килограмм макаронов;

– десяток яиц;

– 500 граммов растительного масла;

– две пачки по 200 граммов сливочного масла;

– килограмм мяса;

– 6 пачек сигарет;

– 2 бутылки водки.

Последний пункт – один из самых любопытных. Даже если в семье не пили или пили, но немного, бутылка алкоголя, она же «пузырь», становилась самой свободно конвертируемой валютой. Ею можно было оплатить в частном порядке любые услуги (ремонт машины, работу электрика или сантехника и так далее) или продать с наценкой соседям, знакомым, а то и просто с рук.

Разумеется, такого количества продуктов для жизни одного человека на целый месяц не хватало, и каждый выкручивался как мог. Что-то приходилось покупать на стороне или на рынке. А это означало, что намного дороже госцен.

Возьмем потребности того же Головкина. Пусть он привык годами жить впроголодь, питаться в своей каморке кое-как, обходясь сухомяткой и консервами, но курил-то он – по воспоминаниям знакомых – много, до пачки в день. Шесть пачек в месяц, полагавшихся по талонам, ему точно не хватало. Пачка самых дешевых сигарет с фильтром марки «Космос» в магазинах в начале 1991-го стоила 70 копеек. Но сверх своих карточек, если покупать у спекулянтов, такая же обходилась уже в пять рублей! И так с любыми товарами и продуктами – переплачивать приходилось в несколько раз. Так что суперзарплата Сергея Головкина, о которой мы говорили ранее (см. главу 44), к концу 1980-х начала постепенно терять реальную покупательную способность. И это еще, повторюсь, государство пока сдерживало цены в магазинах. И хоть что-то можно было по госценам купить, простояв несколько часов в очереди и отоварив карточки.

В систему МКЗ, где работал маньяк, помимо конной части входило и собственное подсобное хозяйство, где держали коров, свиней, а также выращивали овощи. Это позволяло хотя бы иногда баловать сотрудников чем-то сверх талонной системы.

Из показаний Ларисы Головкиной (матери):

«Сергей иногда привозил домой говяжье и свиное мясо, которое выдавали в виде заказов (то есть не бесплатно давали, но по приемлемой цене) работникам конезавода. Один раз он привез конское мясо. Как объяснил Сергей, у них на заводе должна была пасть лошадь и ее прирезали. Конское мясо в нашей семье никому не понравилось, и я попросила Сергея больше не привозить его».

А в августе 1991-го на улицы Москвы стремительно ввели боевые танки. Военные захватили (то есть взяли под охрану) многие ключевые государственные объекты, включая телецентр «Останкино». Все программы из эфира исчезли, а оставшимся у телевизора зрителям включили запись балета «Лебединое озеро». Так в СССР начался августовский путч, который грозил перерасти в полномасштабную гражданскую войну.

В это время Михаил Горбачёв (уже не генсек советской компартии, а президент СССР) вышел на новый виток своих «миротворческих» экспериментов. Он готовил базу для изменения самой концепции страны: по его задумке, Союз Советских Социалистических Республик должен был трансформироваться в