Юность на берегу моря Лаптевых: Воспоминания - Юрате Бичюнайте-Масюлене
— Дядя, дай опохмелиться!
Юргис засмеялся:
— Молод еще опохмеляться! Разве что молоком!
— Не смейся! Отец уже опохмелился, а мне не дал. Я без водки не могу, сам видишь. Бога ради, дай!
Юргис налил ему чарку, тот мигом опрокинул ее. И, уже оживившись, рассказал:
— Вчерась утром пошли мы в буфет. Отец выпил чарку, поправил здоровье, а мне не дает. Я говорю ему: «Дашь, б…, опохмелиться или нет?» А он мне толкует, что, дескать, денег нет. А мое какое дело: ты отец, ты и должен купить хоть вина для поправки здоровья. Смилостивился, купил стакан вина, сразу веселее стало!
Пьяный мальчишка болтал, а нас охватил ужас.
Когда мы спросили у протрезвевших родителей, как случилось, что десятилетний сын уже алкоголик, мать ответила:
— Пьем мы, бывало, а он лежит в люльке и орет, веселиться мешает. Налью я ему бутылочку разведенного спирта, он выпьет и засыпает. Едва стал говорить, как принялся клянчить водку…
— А вы не подумали о том, что с ним будет, когда он вырастет? — спросила мама.
— А что будет?! Станет жить, как и мы. Так еще дольше протянет: ни о чем не думаешь, нервы себе не портишь, — объясняла Славкина мать.
Наконец, после пятидесяти двух дней, проведенных в пути, 26 октября мы приплыли в Якутск. Наутро явились в рыбтрест и представились. Предстояло пройти медкомиссию. Выяснилось, что я жду ребенка, и с работы меня уволили. Жили мы на катерах. Юргис с Вайдевутисом должны были сдать катера и идти работать на якутский рыбзавод.
Я ходила по Якутску в поисках работы.
Иду раз по улице, а навстречу мне Куликов, который на Яне был начальником Юргиса. Остановился и смотрит.
— Юрате?
— Она самая.
— Когда приехала?
— Недавно.
— Где-нибудь работаешь?
— Пока нигде.
— Вот и хорошо! Приходи к нам счетоводом.
— Но я не знаю этой работы.
— Ничего, ты способная девушка, справишься.
— А я не девушка, я вышла замуж!
— За кого же?
— За Юргиса Масюлиса.
— Ну и выбрала!
— Не такой он плохой, как вам кажется.
— Так жду в управлении, обслуживающем малые реки, — я там начальник. — Он попрощался и ушел.
Мне хотелось работать в бухгалтерии. На другой день я пошла в то управление. Куликов принял меня сразу. А когда я принесла справку из поликлиники, что беременна, он только усмехнулся:
— Ну и что, родишь еще одного моряка!
У мамы очень высоко поднялось кровяное давление, и ее положили в больницу. Квартиру нам дали на улице Северной, недалеко от моей работы. За стеной жили ополяченные литовцы — старик Зенчикас, бывший начальник железнодорожной станции Мауручяй, вернувшийся из лагеря, его дочь, вышедшая замуж за Домейку, и их девочка. Когда разговорились, выяснилось, что Домейка знал Славку Горбачевского. Я сказала, что его расстреляли, но Домейка возразил: «Жив он! Когда его поставили к стенке, то другой признался, что он один укокошил того заключенного — Славка был так пьян, что ничего не помнил. Только Славка теперь совсем седой…»
Юргиса снова скрутил радикулит. Приближался Новый, 1950-й, год. Мы заболели гриппом, к тому же открылся понос. Как сказал врач, «желудочный грипп». Нам выписали лекарства, заполнили на нас карточки и велели прийти в поликлинику, когда спадет температура. Новый год мы встретили в постели. Когда температура спала, пошли с Юргисом в поликлинику. Юргис зашел первым, но скоро сестра позвала меня. Юргис сидит, а врач спрашивает у меня:
— Фамилия, имя, отчество?
— Масюлене Юрате Витаутасовна, — отвечаю.
Врач Александрова рассмеялась:
— Сам черт шею сломает, прежде чем разберется в этих ваших именах и фамилиях. Знаете, что тут написала врач, которая была у вас на дому? Она написала, что у Масюлене Ю. В. желудочный грипп, а у Масюлиса Юргиса Владиславовича, то есть тоже Ю.В., желудочный грипп и четыре месяца беременности!
Юргиса положили в больницу, маму тоже. Вечерами после работы нас развозили на служебных санях. Ходить по городу было страшно даже днем. Когда наступали сильные холода, тут стоял такой туман, что за шаг уже ничего не было видно. Город кишел ворами и головорезами. Дануте Банюлите, которая тоже жила в Якутске и работала в больнице медсестрой, раз в тумане заметила двух мужчин, склонившихся над третьим. Подойдя поближе, она спросила:
— Простите, что случилось? Ему плохо?
— Плохо, — грубо ответил один.
— Вызвать «скорую помощь»?
— Вызывай!
Дануте побежала в аптеку и, дозвонившись в «скорую», вернулась обратно. На снегу лежал уже мертвый и совершенно голый человек. Бандитов и след простыл…
В декретный отпуск я ушла первого мая. Только теперь все поняли, почему до сих пор я ходила в ватных штанах, хотя стало уже совсем тепло. 11 июня родилась девочка. Она весила всего два килограмма двести граммов. Веруте сказала мне, что у девочки насморк. Я не поняла, что для новорожденной это опасно. Дочку я назвала Рамунеле — Ромашка, именем цветка литовских лугов. Через неделю искупала ее. Заболела моя дочурка воспалением легких. Положили нас с ней в больницу. Тем временем выяснилось, что нас посылают работать в каменноугольные шахты. Вайдас уехал, а Юргис заявил, что никуда не поедет, пока семья не вернется из больницы. Я заболела маститом, и меня прооперировали. Придя в себя после операции, я увидела, что Рамунеле мокрая и замерзшая. Даже грелку некому было положить. Задрав сорочку, я грела ее своим телом… Рамунеле умерла 4 августа у меня на руках. Ясинене не дала мне нести гробик, сама несла. Юргис шел, обняв меня, не обращая внимания на то, что люди смотрят. Лучшими днями в нашей супружеской жизни были те, когда кончались деньги, — Юргис не пил.
Я пошла к Куликову и рассказала, что нас посылают в Кангаласские шахты.
— Поедешь в Олёкминск счетоводом? Там работает такая старушка, которая к финансовому отчету пристегивает билеты в кино.
— Поеду.
— Твоему Юрке выпишу командировку, но пусть сразу же ищет там себе работу, мне такие работники не нужны. Дам тебе письмо, пойдешь к начальнику госбезопасности, я с ним вместе воевал.
У Куликова было много фронтовых друзей. Под Новый год он летел из Москвы, самолет совершил посадку в Иркутске, а там начальник аэродрома — фронтовой друг. Тот стал уговаривать погостить у него хотя бы сутки. Достать билеты на самолет очень трудно, но друг сказал:
— Вот девушка две недели ждет билета в Якутск, отдай ей свой, а завтра я тебя посажу!
Прибежала в контору вся
