Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов
Они раскаялись, заявили о переходе на позиции советской власти и желании смыть вину кровью. Ленин решил проявить акт милосердия и наложил свою резолюцию: «Дело прекратить. Освободить. Послать на фронт». Позже выяснилось, что ещё одно покушение пытался организовать финансист князь Дмитрий Шаховской, собравший из бывших офицеров некую «Охотничью бригаду», которая должна похитить Ленина в качестве заложника, а если не удастся, то убить.
Чекистам катастрофически не хватало людей. А дел становилось всё больше. Иногда даже неожиданных. Вот Ленин присылает записку: «Почему Вы не даете проект декрета о полном запрещении вывоза машинного масла и тому подобное в Финляндию? О ревизионной комиссии для контроля? О посылке агентов в Торнео для ловли продавцов?» Агентов-то уже послали и без декрета. Но в такой напряженной обстановке кому и когда писать декреты и создавать ревизионные комиссии? Похоже, тут уже без канцелярии не обойдёшься.
У Дзержинского возникла мысль расширить диапазон работы постоянного и надежного его консультанта и информатора в банковских делах Филиппова. На одной из встреч с Алексеем Фроловичем он аккуратно поинтересовался у него о возможности поездки в качестве журналиста в Финляндию и сбора там свежей информации не только финансового, но и политического характера. Тот согласился. У ВЧК появился перспективный трансграничный разведчик.
В конце января внутри отдела по борьбе с контрреволюцией пришлось создать подотдел, занимающийся борьбой с саботажем банковских служащих. Его возглавили молодые и энергичные бывшие комиссары крупных петроградских банков Георгий Делафар, или Жорж Де Ла Фар, поскольку был настоящим французом, правда, родившимся в Сестрорецке, и Николай Гальперштейн. По их просьбе Дзержинский подписал письмо в штаб Красной гвардии:
«Для успешной борьбы с преступностью капиталистов на почве банков, операций, с преступлениями, которые сводят на нет все декреты Советской власти, образован банков. подотдел Вс. Чр. комиссии. Этому подотделу необходимо иметь 5—10 тов. красногвардейцев, сознающих великую свою миссию революционеров, недоступных ни подкупу, ни развращающему влиянию золота.
Просим Вас отрядить в распоряжение этого подотдела в самом спешном порядке таких товарищей. Комиссия берет на себя весь расход и заботу по содержанию и продовольственному вознаграждению.
Ответ просим дать по телефону № 26».
Но в ответ на просьбу о кадровой помощи в постановлении СНК записывают: «Поручается т. Дзержинскому организовать отряды энергичных и идейных матросов для борьбы со спекуляцией». Вперед, Феликс!
А спекуляция была не только стихийной. Информаторы сообщали, что под видом шведских и германских коммивояжеров в Петрограде сейчас находится десятка три ловких агента крупнейших берлинских антикварных фирм. Закупленные сокровища вывозятся в помещения, находящиеся под охраной иностранных флагов. Ниточки многих преступлений вели за пределы России.
28 января при неясных обстоятельствах был убит начальник Мурманского укрепленного района контр-адмирал Кетлинский, принявший советскую власть и умело обеспечивавший оборону единственного незамерзающего северного порта. На фоне массовой демобилизации моряков и отъезда рабочих позиции большевиков на Севере стали слабеть, усилились позиции сторонников эсеров. И это тоже было заботой ВЧК.
Ни малейшего свободного времени у Феликса не было. И в какой-то степени ему это даже нравилось. Он старался полностью контролировать все основные расследования, анализировать общую ситуацию в столице, Москве, России, в Финляндии, в прифронтовых районах, детально изучать и продумывать предстоящие операции, вести допросы, следить за методами работы и поведением сотрудников, при необходимости поправлять и учить их.
Коллегия ВЧК 18 февраля приняла решение использовать «секретных сотрудников только по отношению к спекулятивным сделкам, к политическим же врагам эти меры не принимаются. Борьба ведется чисто, идейным содействием советских элементов».
Все новые сотрудники должны были проходить через контроль специальной организационной комиссии, и по каждому должно приниматься персональное решение. «Чекист должен быть во всём примером», – не раз повторял председатель и сурово, вплоть до увольнения и даже трибунала, наказывал провинившихся. Пока шла работа над Уставом ВЧК, приходилось в решения коллегии записывать: «Все члены Комиссии и сотрудники обязаны вежливо обращаться с гражданами. Больше двух суток не держать без допроса, после чего с Гороховой отсылать в тюрьму или освобождать. За неисполнение сего виновные будут предаваться революционному суду».
Глава 15
Заминированный мир
Все чаще и чаще сквозь будничную суету и бессонницу мысли Феликса уносились за тысячу километров от Невы в небольшой городок Брест-Литовск, где начал переговоры с Германией наркоминдел Троцкий. Начал без твердой цели. Тянул как мог. Надежда была на то, что противник не выдержит: только что в Австрии прошла всеобщая стачка из-за голода, потом такая же полумиллионная в Берлине.
Агенты Шевары меж тем доносили, что начальник штаба Восточного фронта германский генерал Хоффман решил поддержать идею «мира без аннексий и контрибуций», но только в одном пакете с декларируемым самими большевиками «правом наций на самоопределение». Тогда по его замыслу «самоопределившиеся» национальные окраины никуда не денутся, неизбежно попадут под немецкое влияние. И это для Германии – жизненная необходимость. На Западе запасы продовольствия практически исчерпаны, но они есть на Востоке.
А споры в ЦК не стихали, большинство требовало продолжения войны. На этом настаивали и левые эсеры в правительстве. Зиновьев убеждал, что подписанный мир ослабит революционное движение в Европе, а это вскоре приведет к гибели социалистической республики и в самой России. Урицкий резко бросал, что «лично у него рука не поднимется подписать похабный мир».
Феликс тоже со всей прямотой заявил, что заключение договора – это полная капитуляция, подписывая его, мы ничего не спасём. Его мучила горькая мысль о том, что соратники в Польше и Литве будут в таком случае наверняка отрезаны. Их задавят либо германцы, либо Пилсудский. Даже родные места в Белоруссии, запад Малороссии могут оказаться за границей… Это было слишком похоже на предательство. Чего стоили теперь прежние речи и убеждения Дзержинского в том, что польский народ может достичь свободы только в единстве с Россией?
Вопрос никак не решался, и эта неясность явно дезориентировала и расшатывала партию. Германия заявила, что готова принять условие о мире без аннексий и контрибуций, только если этот мир подпишут все воюющие страны. Однако ни одна из стран Антанты и не думала присоединяться к мирным переговорам, поэтому немцы отказались от требований большевиков. Речь во втором раунде переговоров шла исключительно о сепаратном мире,
