Любовные драмы звезд отечественного кино - Александр Сергеевич Варакин
Было весело и легко, но хотелось чего-то большего. Тем более что, по слухам, в Москве открылось множество новых театров. КРОТ – это КРОТ, но в Одессе даже авторов не осталось: Олеша и Катаев уже в Москве… Молодая актриса решается: в столицу!..
Вы спросите: а где же любовь? Ведь я собирался рассказать и про театр, и про любовь… А теперь обратите внимание: Рина Зеленая появляется в Одессе в 1919 году. А в КРОТе возникает только весной 1921-го. Что же было за эти два года?
А эти два года (или меньше) актриса была замужем. Вот так!
Трудно звать это любовью – скорее всего она была вынуждена, согласно известным вам обстоятельствам, то есть холоду и голоду, уступить ухаживаниям великовозрастного влюбленного в нее Владимира Блюмельфельда (о нем известно только то, что он был московский юрист). О нем известно еще, что впоследствии, то есть после развода с Риной Васильевной, он остался большим ее другом и другом всей ее семьи. Но, поскольку Рина Васильевна как раз про Блюмельфельда и не любила вспоминать, так и остается неясным, привезла ли она его с собою в Одессу как мужа, вышла ли за него замуж в Одессе, куда он приехал то ли за нею, то ли вместе с нею, или все же Владимир Блюмельфельд вовсе не ездил никуда и стал ее мужем только в Москве.
Тогда мы столкнулись с белым пятном в биографии Рины Зеленой: что и где она делала с 1919 по 1921 год? Такой вопрос вполне могли ей задать и компетентные органы. И было бы хорошо, если она знала на него ответ.
Еще один вариант брака с Блюмельфельдом: она вышла за него замуж в Москве, потом уехала в Одессу, его с нею не было (биографы говорят только о матери и сестре Зинаиде), а по возвращении в Москву (не позднее 1922-го) она разводится с ним.
Гадать можно до бесконечности. Все варианты имеют право на существование, а какой из них истинный, сейчас установить невозможно.
Более того: также неизвестно, когда именно Рина Зеленая опять появилась в Москве. Но поговорим об этом в следующей главке.
Москва – Питер – Москва
Итак, Рина Васильевна оказывается в Москве. И хотя время, когда она появилась там, нам доподлинно неизвестно, можно предположить, что это был 1922 год. Подсчет прост: в середине сезона актеры, как правило, из театра в театр не переходят. Для перехода из театра в театр существует межсезонье, то есть лето. Значит, начав работать в КРОТе в Одессе, она должна была доработать сезон 1921/22 г., чтобы сезон 1922/23 года застал ее в Москве. Если это так (а это, скорее, всего так), то до второго возвращения в Москву (с 1924 г. она работает в Московском театре сатиры) остается еще один сезон – 1923/24 года, – когда она была актрисой театра «Балаганчик» в Петрограде/Ленинграде. Тогда все сходится.
Итак, Рина Зеленая появляется в Москве и снимает шестиметровую комнату. Надо срочно устроиться работать в театр, ибо, как мы помним, у нее на руках еще мама и Зина. К Зине она всегда будет относиться как к младшей сестре, и насколько она ею помыкала в детстве, настолько же теперь опекает. Как сказал Федор Глинка (не дословно, конечно): «Самого верного друга нам дает Господь в лице брата». Так и Зинаида получила в лице сестры Екатерины самую верную подругу. Рина Зеленая, таким образом, отправляется на поиски работы.
Она шла по улице, и настроение у нее было самое прескверное. Нэп, кругом все сверкает и шумит, а у тебя нет никакой работы и перспективы. И вдруг Рина Васильевна видит странную табличку, которая ее к чему-то призывает. Табличка столь же нарядная, сколь нелепая: Театр «Нерыдай!». Именно так, два слова вместе.
– Как про меня написано, – сказала себе Рина и вошла.
Это оказалось самое популярное в Москве ночное кабаре, в которое было не так-то просто попасть, несмотря на очень высокие цены. Трудно сравнить с теперешним днем, но это примерно так, как если бы актриса набрела сейчас на «Комеди Клаб». И в зале этого ночного кабаре-театра в качестве публики были и нэпманы, и знаменитости всякого рода, и актеры, и поэты, и художники. В полночь начинались представления, которые заканчивались утром, часа в четыре. Театр «Нерыдай!» находился в Каретном ряду.
Здесь Рину Зеленую, можно сказать, ждали. И она искала именно такой театр. Тем более что актеров здесь кормили: актерам-участникам спектакля полагался бесплатный ужин, а всем другим, кто помещался за длинным столом с приставными лавками – художникам, актерам и поэтам, – ужин за очень умеренную плату. Правда, блюда были не те, что подавались публике, но очень приличные. Так работать было можно. Публика сидела за обычными столиками, между которыми сновали половые в русских рубахах. Для особых посетителей или для завсегдатаев существовали ложи, отделенные друг от друга перегородками. Отдельно существовала директорская ложа – большая, в виде русской печи. Зальчик в целом был небольшой, уютный, хотя и немного тесноватый.
Многие актеры приходили сюда либо отдохнуть, либо подработать после театрального дня, уже отыграв спектакль, а то и не один, по основному месту работы. У Рины основным местом стал театр «Нерыдай!».
Рина Васильевна опять пела песенки на стихи Веры Инбер, Николая Эрдмана. Песенки писали Матвей Блантер, Юрий Милютин. Кроме этих программных номеров, могли возникнуть спонтанные чтения стихов. Часто ужинали здесь Асеев, Крученых, Мариенгоф, из Питера наезжали тамошние знаменитости (и будущие знаменитости) Трауберг, Кулешов, Козинцев. Завсегдатаем был Ардов. Скорее всего, Виктор Шкловский и московские киношники в кабаре тоже бывали. Рина Зеленая именно с тех пор и дружила с ними. Пройдет не так много лет, и она станет у них сниматься.
Сам театр «Нерыдай!» создал А. Кошевский. Это был комик из Петрограда, где он работал в оперетте, но, сообразив, что лучше вести дело самому, открыл в Москве это кабаре и, кажется, не прогадал. Его компаньоном был Георгий Тусузов. Тусузов отвечал за конферанс и вел его вместе с Марком Местечкиным, будущим директором Московского цирка на Цветном бульваре, а потом председателем Госцирка. Михаил Гаркави и Игорь Ильинский тоже здесь подрабатывали, несмотря на то что работали и у Мейерхольда. Кошевский понимал, куда это может завести: такого уровня актеры привлекут совсем не денежную публику, а ту, которая придет только на них. Так вскоре и получилось.
